Словарь метафор русского языка
Составим небольшой словарь метафор, которые прочно вошли в нашу речь. Учтем, что многие фразеологизмы являются метафорами.
- Ахиллесова пята
- бегут (мчатся) облака
- бездонное небо
- без гроша в кармане
- безмолвная улица
- бледное небо
- бойкий спор
- борьба без правил
- брачные оковы
- бряцать оружием
- бутылочные (изумрудные) глаза
- быть под каблуком
- быть на высоте
- вверх тормашками
- вдаваться в тонкости
- в духе времени
- ведет себя как хитрый лис
- вешать нос
- визг пилы
- вилами по воде писано
- витать в облаках
- взирать с высоты
- взобраться в гору
- вложить всю душу
- вой ветра
- возводить потёмкинские деревни
- волки сыты и овцы целы
- волчья хватка
- воронка разрыва
- вставлять палки в колеса
- втирать очки
- выдоить все деньги
- выдохшийся человек
- вызвать на «ковёр»
- выплеснуть младенца вместе с водой
- вытравить из сознания
- гвоздь программы
- глаз-алмаз
- глухая ночь
- говор ручья
- головка сыра
- гора вещей
- горбатые крыши
- горит лампочка
- горячая любовь
- гребень птицы
- грибы лисички
- губа не дура
- деликатный вопрос
- дерево стоячее
- деревья-карлики
- держать язык за зубами
- дождь барабанил
- дождь прошёл
- дремлет дорога
- дуги бровей
- душа ушла в пятки
- ежовые рукавицы
- железная воля
- железный характер
- железное здоровье
- железные мускулы
- железные нервы
- жемчужина поэзии
- завыл ветер
- загадывать вперёд
- загнать себя в угол
- загоготал (заржал) от удовольствия
- зайти в тупик
- заложить фундамент отношений
- запускать руку в кассу
- зарыть топор войны
- засучить рукава
- зелёная молодежь
- золотая голова
- золотая листва
- золотая осень
- золотое сердце
- золотые руки
- золотые слова
- зубастый парень
- изливать душу
- каланча (о чрезмерно высоком человеке)
- каменное лицо
- каменное сердце
- кипит желание
- кисель дорог
- кислое выражение лица
- кисея тумана
- ключ проблемы
- кольцо колбасы
- концы с концами не сходятся
- коралловые губы
- корень слова
- кот наплакал
- крошка (о маленьком ребёнке)
- крутая машина
- крыло здания
- ласковые лучи
- лбом стену прошибать
- ледяное сердце
- ледяной взор
- лента дороги
- лес голосов
- лес рук
- лёд (броня) равнодушия
- листья пропитались солнцем
- луковки церквей
- луч надежды
- любопытный вопрос
- мальчик для битья
- мачты стонут
- медь волос
- много воды утекло
- море голов
- море проблем
- мрачнее тучи
- мудрое решение
- найти общий язык
- наступить на любимую мозоль
- начать с чистого листа
- небо на ладони
- неверный глаз
- не зная броду, соваться в воду
- ни капли таланта
- ни перед чем не останавливаться
- ножка стула
- нос корабля
- облако ходячее
- огонь губ
- огненный шар
- оказаться прижатым к стене
- оставить мокрое место
- отложить на черный день
- оставлять зарубки на память
- острое зрение
- острые скулы
- открыть себе путь
- отплатить той же монетой
- паутина лжи
- палка о двух концах
- песочная рубаха
- плечи рычага
- погасить ссору
- подошва горы
- подтянуть потуже пояс
- поезд ползет еле-еле
- пойти как по маслу
- пойти легким путем
- полилась мелодия
- попасть в переплёт
- поставить шах и мат
- поток (океан) слёз
- потускневший взгляд
- приложить руку
- притормозить
- пробить стену непонимания
- провалиться на месте от стыда
- пузатый чайник
- пустая голова
- пустить корни в городе
- пшеничные усы
- пятое колесо в телеге
- раскурить трубку мира
- рев водопада
- розовые мечты
- рубить с плеча
- рыльце в пушку
- самому в петлю лезть
- с глазу на глаз
- сесть в калошу
- сиреневый туман
- скрипучий голос
- сладкие речи
- служебная лестница
- соль разговора
- солнце садилось
- ствол орудия
- стена дождя
- столкнуться с преградой
- считать каждую копейку
- тёплая встреча
- туча комаров
- тучка золотая
- тяжёлая артиллерия
- увязнуть в трясине лжи
- усталые капли пота
- учить азы
- факел знаний
- хвост кометы
- цвет общества
- цепи рабства
- цепь озер
- часы идут
- человек-волк
- чёрная зависть
- чёрная измена
- чёрные мысли
- чугунные ладони
- шепот листвы
- широко простирать руки
- шоколадный загар
- ядовитый человек
- янтарный блеск
Словообразовательные метафоры
Белоручка, безмозглый, бесчеловечный, бесхребетный, бессердечный, быстротечный, бычиться, буквальный, взбеленить, взыграть, взгреть, веский, возродиться, волнолом, горлан, глубокомыслие, дармоед, дальновидный, двоедушный, душегрейка, жестокосердие, ежиться, захребетник, змеистый, змеевик, издержать, легковесный, мальчишество, маячить, миндальничать, мироед, меднолобый, молокосос, нахлебник, небоскреб, новоиспеченный, обездушить, окрыситься, охладеть, перешеек, предвкушать, приземистый, приструнить, проныра, пылкий, сатанеть, скотство, сердцевед, сердцеед, сладкогласный, сластолюбие, услаждать, цепенеть, цыганить, школить, юлить.
В лексике русского языка особое место занимают авторские (индивидуальные) метафоры, которые отличаются яркой образностью, необычностью, а также единичностью своего употребления. Такие метафоры создаются писателем в художественном произведении и не получают общеязыкового распространения.
Приведем примеры авторских метафор из произведений художественной литературы и поэзии.
Примеры метафор из художественной литературы
Допускаю также появление… борзописцев, которые не могут доказать, где они вчера ночевали, и у которых нет других слов на языке, кроме слов, не помнящих родства. (М.Е. Салтыков-Щедрин)
* * *
Волны несутся гремя и сверкая. (Ф.И. Тютчев)
* * *
Умильная прелесть (Ф.И. Тютчев)
* * *
Замшевая походка. (В.В. Набоков)
* * *
Царапающий взгляд. (М. Горький)
* * *
Я хочу кинжальных слов. (К. Бальмонт)
* * *
Гвозди б делать из этих людей: Крепче б не было в мире гвоздей. (Н.С. Тихонов)
* * *
Пустых небес прозрачное стекло. (A. Ахматова)
* * *
Молодость моя! Моя голубка смуглая! (М. Цветаева)
* * *
Мама и убитый немцами вечер. (В. Маяковский)
* * *
Немой покой. (И.А. Бунин)
* * *
Соловьи словословьем грохочущим оглашают лесные пределы. (Б. Л. Пастернак)
Метафоры из русского фольклора
- добрый молодец
- грозный царь
- удалой боец
- дума крепкая
- дума черная
- сердце жаркое
- плечи богатырские
Метафоры в произведениях С.А. Есенина
Кудрявый сумрак.
* * *
В саду горит костер рябины красной.
* * *
Березовым веселым языком.
* * *
Руки милой — пара лебедей
В золото волос моих ныряют.
* * *
Ты — мое васильковое слово,
Я навеки люблю тебя.
Как живет теперь наша корова,
Грусть соломенную теребя?
* * *
«Черемуха»
Черемуха душистая
С весною расцвела
И ветки золотистые,
Что кудри, завила.
А рядом, у проталинки,
В траве, между корней,
Бежит, струится маленький
Серебряный ручей.
* * *
Дымом половодье
Зализало ил.
Желтые поводья
Месяц уронил.
* * *
Туча кружево в роще связала,
Закурился пахучий туман.
Еду грязной дорогой с вокзала
Вдалеке от родимых полян.
* * *
Лес застыл без печали и шума,
Виснет темь, как платок, за сосной.
Сердце гложет плакучая дума…
Ой, не весел ты, край мой родной.
* * *
Полыхают зори, курятся туманы,
Над резным окошком занавес багряный.
* * *
Не больна мне ничья измена,
И не радует легкость побед,
Тех волос золотое сено
Превращается в серый цвет.
* * *
Зеленая прическа,
Девическая грудь,
О тонкая березка,
Что загляделась в пруд?
Что шепчет тебе ветер?
О чем звенит песок?
Иль хочешь в косы-ветви
Ты лунный гребешок?
И мне в ответ березка:
«О любопытный друг,
Сегодня ночью звездной
Здесь слезы лил пастух.
Луна стелила тени,
Сияли зеленя.
За голые колени
Он обнимал меня.
* * *
Младенцем завернула
Заря луну в подол.
* * *
Сердце гложет плакучая дума…
* * *
Прячет месяц за овинами
Желтый лик от солнца ярого.
Высоко над луговинами
По востоку пышет зарево.
Пеной рос заря туманится,
Словно глубь очей невестиных.
Прибрела весна, как странница,
С посошком в лаптях берестяных.
На березки в роще теневой
Серьги звонкие повесила
И с рассветом в сад сиреневый
Мотыльком порхнула весело.
* * *
Прибрела весна, как странница,
С посошком в лаптях берестяных.
На березки в роще теневой
Серьги звонкие повесила
И с рассветом в сад сиреневый
Мотыльком порхнула весело.
* * *
Теперь бы брызнуть в небо
Вишневым соком стих
За отческую щедрость
Наставников твоих.
* * *
Метафоры в произведениях А.С. Пушкина
«К Чаадаеву»
Под гнетом власти роковой
Нетерпеливою душой Отчизны внемлем призыванье.
Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы.
* * *
«Анчар»
Природа жаждущих степей
Его в день гнева породила…
* * *
Сквозь волнистые туманы
Пробирается луна.
* * *
Утих и шум, и крик торговый;
Лишь только лает страж дворовый
Да цепью звонкою гремит.
Она поет — и звуки тают,
Как поцелуи на устах,
Глядит — и небеса играют
В ее божественных глазах;
Дул север. Плакала трава
И ветви о недавнем зное,
И роз, проснувшихся едва,
Сжималось сердце молодое.
* * *
«Евгений Онегин»
У ночи много звезд прелестных,
Красавиц много на Москве.
Но ярче всех подруг небесных
Луна в воздушной синеве.
Метафоры в произведениях А.А. Фета
Какая холодная осень!
Надень свою шаль и капот;
Смотри: из-за дремлющих сосен
Как будто пожар восстает.
Сияние северной ночи
Я помню всегда близ тебя,
И светят фосфорные очи,
Да только не греют меня.
* * *
На стоге сена ночью южной
Лицом ко тверди я лежал,
И хор светил, живой и дружный,
Кругом раскинувшись, дрожал.
***
Я ль несся к бездне полуночной,
Иль сонмы звезд ко мне неслись?
Казалось, будто в длани мощной
Над этой бездной я повис.
***
«На стоге сена ночью южной»
И с замираньем и смятеньем
Я взором мерил глубину,
В которой с каждым я мгновеньем
Все невозвратнее тону.
Метафоры в произведениях А.А. Блока
«Снежное вино»
И вновь, сверкнув из чаши винной,
Ты поселила в сердце страх
Своей улыбкою невинной
В тяжелозмейных волосах.
Я опрокинут в темных струях
И вновь вдыхаю, не любя,
Забытый сон о поцелуях,
О снежных вюгах вкруг тебя.
И ты смеешься дивным смехом,
Змеишься в чаше золотой,
И над твоим собольим мехом
Гуляет ветер голубой.
И как, глядясь в живые струи,
Не увидать себя в венце?
Твои не вспомнить поцелуи
На запрокинутом лице?
***
В легком сердце — страсть и беспечность,
Словно с моря мне подан знак.
Над бездонным провалом в вечность,
Задыхаясь летит рысак.
***
И очи синие, бездонные
Цветут на дальнем берегу.
***
Горек мне мед твоих слов.
***
Змеиные кудри.
***
Гадать по картам ночи.
***
Вопли скрипок.
Скачать статью: PDFПримеры метафоры в русском языке
ПРИТЧИ
При́тча— короткий назидательный рассказ в иносказательной форме, заключающий в себе нравственное поучение (премудрость). По содержанию притча близка к басне.
Притча
Старец советовал, когда надо с кем-то серьезно поговорить, стараться выбирать мягкие слова, чтобы не вызвать враждебности. Он приводил такой пример: «Если вам надо кому-то сказать, что он обманывает, не говорите ему, что он говорит ложь, потому что, естественно, такие слова вызовут в нем чувство обиды и подтолкнут к возражениям. Скажите ему, что он говорит не совсем искренно. Снисходительность является в деле спасения великим оружием для всех нас. Милость, которую ниспосылает нам Бог, мы, в свою очередь, также должны раздавать другим, подобно тому как раздается антидор в храмах.
Притча о розе
Гулял могучий ветер по свету и не знал мирских чувств и желаний. Но в один солнечный и ласковый летний день он встретил красную розу, которая при его легком веянии выглядела еще прекраснее. Красивые лепестки отвечали на легкие дуновения сладким нежным ароматом и цветением. Ветру показалось, что он недостаточно выражает свою преданность хрупкому растению, тогда он подул со всей своей мощью, забыв о нежности, которая была необходима цветку. Не выдержав такого жесткого и бурного напора, стройный и живой стебель сломился. Могучий ветер пытался воскресить свою любовь и восстановить прежнее цветение, но было слишком поздно. Порывы утихли, вернулась прежняя нежность и мягкость, которая окутала умирающее тельце юной розы, она все быстрее теряла свою жизнь. Взвыл тогда ветер: «Я подарил тебе всю свою силу, огромную любовь! Как ты могла так просто сломиться?! Получается, силы твоей любви было недостаточно, чтобы остаться со мной навсегда». Роза лишь с тем же ароматом провожала свои последние секунды, отвечая на страстные речи молчанием
Притча о счастье
Шли летним днем по дороге три простых мужика. Разговаривали о жизни своей тяжелой, да песни напевали. Слышат, где-то помощи простит кто-то, глядь в яму, а там счастье. — Любое твое желание исполню! Говори, что хочешь получить, — обращается счастье к первому мужику. — Денег много хочу, чтобы не жить бедно до конца дней своих, — отвечает ей мужик. Исполнило счастье его желание, тот и пошел в сторону деревни с мешком денег. — А ты чего желаешь? — обратилось счастье ко второму мужику. — Бабу хочу, чтобы всех девок красивее была! Тотчас рядом с ним красавица появилась, схватил ее мужик, и тоже в деревню отправился. — У тебя каково желание? — спрашивает счастье у последнего мужика. — А само-то ты чего хочешь? — говорит мужик. — Мне бы из ямы выбраться, добрый молодец, — робко произнесло счастье. Мужик огляделся, нашел бревно длинное, да и наклонил к счастью. Повернулся, да стал в деревню возвращаться. Счастье быстро вылезло и за ним следом побежало, по жизни сопровождать.
Притча
Как-то раз одному человеку приснился сон, будто идет он по песчаному берегу, а рядом с ним — Господь. И начал человек вспоминать события своей жизни. Вспоминал радостные — и замечал на песке две цепочки следов, своих и Господа. Припоминал несчастья — и видел лишь одну. Опечалился тогда человек и стал спрашивать Господа: — Не Ты ли говорил мне: если последую путем Твоим, Ты не оставишь меня? Почему же в самые трудные времена моей жизни лишь одна цепочка следов тянулась по песку? Почему Ты покидал меня, когда я больше всего нуждался в Тебе? Господь ответил: — Я люблю тебя и никогда тебя не покидал. Просто в пору бед и испытаний Я нес тебя на руках.
Притча о сердце
В одном селении жил мудрец. Он любил детей и часто дарил им что-нибудь, но всегда это были очень хрупкие предметы. Дети старались обращаться с ними осторожно, но их новые игрушки часто ломались, и они очень горевали. Мудрец снова дарил им игрушки, но еще более хрупкие. Однажды родители не выдержали и пришли к нему: — Ты мудрый и добрый человек, зачем же ты даришь нашим детям хрупкие игрушки? Они горько плачут, когда игрушки ломаются. — Пройдет совсем немного лет, — улыбнулся мудрец, — и кто-то подарит им свое сердце. Может быть, с моей помощью они научатся обращаться с этим бесценным даром бережнее.
Притча о грехах
Два человека идут к старцу на исповедь. Первый совершил один тяжкий грех, и вот он идет и смиренно думает, как же ему исповедоваться. А второй идет к старцу и рассуждает: вот у него-то большой грех, а я-то что иду, ведь грешу-то все по мелочам и сказать нечего. Приходят они к старцу, тот посмотрел на них, и тому, кто совершил один большой грех, велел принести один большой камень. А второму сто мелких камней. И когда они принесли, старец им говорит: «А теперь верните эти камни на то место, откуда вы их взяли». Но вернуть на место сто камней значительно труднее. Эта притча о том, что не бывает мелких, незначительных грехов, что грех по сути своей — это всегда нарушение порядка.
Притча о женщине
Однажды к Богу пришел мужчина, он жаловался на свою скучную жизнь и говорил, что ему одиноко на этой прекрасной планете. Бог начал размышлять, как создать женщину, ведь весь материал он потратил на создание мужчины? Не хотел Бог отказывать мужчине, после размышлений, он приступил к созданию женщины и так же изобрел .
Он взял яркие, прекрасные лучики солнца, все краски утренней чарующей зари, грустинку задумчивой луны, прекрасную стать лебедя, нежность игривого котенка, грацию стрекозы, нежное тепло ласкового меха, безумную притягательность магнита. Когда все это было собрано в один образ, перед ним появилось идеальное создание неправдоподобной красоты, она была не приспособлена к жизни на земле.Чтобы предупредить приторность этого создания, он добавил мерцание холодных звезд, ветреное непостоянство, слезы облаков, лисью хитрость, назойливость мухи, акулью алчность, ревнивость тигрицы, осиную мстительность, дурман опиума и наполнил её жизнью. В результате на белый свет появилась, само очарование, настоящая милая женщина.Бог подарил это создание мужчине, и настоятельно сказал: – возьми её такой, какая она есть, и даже не пытайся переделать!
МЕТАФРА
Мета́фора— слово или выражение, употребляемое в переносном значении, в основе которого лежит неназванное сравнение предмета с каким-либо другим на основании их общего признака. Термин принадлежит Аристотелю и связан с его пониманием искусства как подражания жизни. Метафора Аристотеля, в сущности, почти неотличима от гиперболы (преувеличения), от синекдохи, от простого сравнения или олицетворения и уподобления. Во всех случаях присутствует перенесение смысла с одного слова на другое.
Метафоры в стихах
Не жаль мне лет, растраченных напрасно,
Не жаль души сиреневую цветь.
В саду горит костер рябины красной,
Но никого не может он согреть.
Примеры метафоры в русском языке
Золотая голова
Золотые руки
Каменное сердце
Крутая машина
Железный характер
Ядовитый человек
Глухая ночь
Кот наплакал
Ежовые рукавицы
Волчья хватка
Пятое колесо в телеге
Примеры метафор
На зиму деревья сбрасывают листья, чтобы не сломаться под снегом, чтобы уснуть и не чувствовать этого холода, потому что зимой воздух сухой, а пить нечего, в земле нет влаги.
Ранняя птичка съедает больше корма, но и ранняя кошка съедает раннюю птичку.
Если корабль сел на мель, то иногда нужно просто подождать прилива, либо другой корабль.
Оглавление
ПРИТЧИ.. 1
При́тча. 1
Притча. 1
Притча о розе. 1
Притча о счастье. 2
Притча. 2
Притча о сердце. 2
Притча о грехах. 4
Притча о женщине. 4
МЕТАФРА.. 5
Метафоры в стихах. 5
Примеры метафоры в русском языке. 5
Примеры метафор. 5
Тактильные метафоры и их функционирование в современном русском языке
1. Абрамов Н. А. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. М.: Русские словари, 1999. 433 с.
2. Апресян Ю. Д. Образ человека по данным языка // Избранные труды. Том II. Интегральное описание языка и системная лексикография. М.: Языки русской культуры, 1995. С. 310–351.
3. Апресян Ю. Д. Новый объяснительный словарь. М.: Языки славянской культуры, Вена: Wiener Slavistische Almanach, 2004. 1488 с.
4. Бардовская А. И. Цвето-звуковые метафоры русского языка (Данные Национального корпуса русского языка) // Современные исследования социальных проблем (Modern Research of Social Problems). 2013. № 4 (24) [Электронный ресурс]. URL:https://cyberleninka.ru/article/n/tsveto-zvukovye-metafory-russkogo-yazyka-dannyenatsionalnogo-korpusa-russkogo-yazyka (дата обращения: 13.05.2019).
5. Бойчук А. С. Лингвостилистический анализ «вкусовых» метафор русского языка // Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. 2012. № 2. С. 372–379 [Электронный ресурс]. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/lingvostilisticheskiyanaliz-vkusovyh-metafor-russkogo-yazyka (дата обращения: 13.05.2019).
6. Брагина Н. Г. Комическое и безобразное. Области концептуального согласования // Логический анализ языка. Языковые механизмы комизма / Отв. ред. Н. Д. Арутюнова. М.: Индрик, 2007. С. 614–626.
7. Брагина Н. Г. Прекрасное наоборот: антиэстетизмы в языке // Когнитивные исследования языка / Гл. ред. серии Н. Н. Болдырев. Вып. XXXVI: Понимание. Интерпретация. Когнитивное моделирование: сборник научных трудов в честь 70-летия В. З. Демьянкова / Отв. ред. выпуска М. Л. Ковшова. Тамбов: Издательский дом «Державинский», 2019. С. 199–206.
8. Брагина Н. Г. Социокультурные конструкты в языке: монография. 2-е изд., испр. и доп. М.: Флинта, 2013. 386 с.
9. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков / Пер. с англ. А. Д. Шмелева, под ред. Т. В. Булыгиной. М.: Языки русской культуры, 1999. С. 263–305.
10. Вольф Е. М. Функциональная семантика оценки. М.: Едиториал УРСС, 2002. 280 с.
11. Данилова О. А. Цвет как элемент сенсорного образа в структуре англоязычного поэтического текста: дис. … канд. филол. наук / Мордовский гос. ун-т им. Н. П. Огарева. Саранск, 2000. 184 с.
12. Жантурина Б. Н. Перцептивные метафоры звука // Вестник ЧелГУ, сер. «Филология и искусствоведение», вып. 44, № 17 (198). Челябинск, 2010. С. 12–16.
13. Крейдлин Г. Е. Невербальная семиотика: Язык тела и естественный язык. М.: НЛО, 2002. 581 с.
14. Ляшевская О. Н., Шаров С. А. Частотный словарь современного русского языка (на материалах Национального корпуса русского языка). М.: Азбуковник, 2009 [Электронный ресурс]. URL: http://dict.ruslang.ru/freq.php (дата обращения: 13.05.2019).
15. Молодкина Ю. Н. Синестетическая метафора запаха (корпусное исследование). Автореф. дис. … канд. филол. наук / Курский государственный университет. Курск, 2010. 21 с. Национальный корпус русского языка [Электронный ресурс]. URL: http://ruscorpora.ru
16. Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под общ. ред. Л. И. Скворцова. 24-е изд., испр. М.: Оникс, 2007. 639 с.
17. Скребцова Т. Г. Когнитивная лингвистика: классические теории, новые подходы. М.: Языки славянских культур, 2018. 392 с.
18. Sweetser E. From etymology to pragmatics: metaphorical and cultural aspects of semantic structure. Cambridge: Cambridge University Press, 1990. 174 p.
Журналы
Выходит с января 1967 г.
Периодичность – 6 раз в год
Индексирование:
Scopus
RSCI (на платформе Web of Science)
РИНЦ
Включен в перечень ВАК
Концепция:
Журнал «Русская речь» – российский академический рецензируемый журнал, посвящённый актуализации проблем в русистике, популяризации знаний о русском языке, воспитанию речевой культуры населения, его интереса к русскому языку, русской истории и культуре. Главной целью издания журнала является информирование научной общественности о новых результатах и достижениях, относящихся к области интересов журнала, и всемерное способствование развитию исследований в области отечественного языкознания.
Ключевые направления:
• русский язык
• русская литература
Главный редактор: Алексей Дмитриевич Шмелев
Заместители главного редактора: М. Л. Каленчук, Е. Я. Шмелева
Редколлегия:
Е. Л. Березович, д. ф. н., член-корр. РАН, проф., Уральский федеральный университет
А. А. Гиппиус, д. ф. н., член-корр. РАН, проф., Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»; Институт славяноведения РАН
М. Горэм, PhD, проф., Флоридский университет, США
В. В. Дементьев, д. ф. н., проф., Саратовский национальный исследовательский государственный университет им. Н. Г. Чернышевского
А. Ф. Журавлев, д. ф. н., проф., Институт славяноведения РАН; Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова
А. А. Кибрик, д. ф. н., проф., Институт языкознания РАН; Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова
А. М. Красовицкий, PhD, Оксфордский университет, Великобритания
М. А. Кронгауз, д. ф. н., проф., Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»
М. А. Осадчий, д. ф. н., проф., Государственный институт русского языка им. А. С. Пушкина
М. С. Полинская, Ph.D., проф., Мэрилендский университет, США
Е. Ю. Протасова, Ph.D., проф., Хельсинкский университет, Финляндия
Х. Пфандль, Dr. phil., проф., Грацский университет, Австрия
Л. Рязанова-Кларк, Ph.D., проф., Эдинбургский университет, Великобритания
А. А. Соколянский, д. ф. н., проф., Северо-Восточный государственный университет
Адрес редакции: 119019, Москва, Волхонка, 18/2, комн. 55
Телефон: + 7(495)6952735, +7(495)6952603
E-mail: [email protected]
Сайт журнала: russkayarech.ru
Учредители: Российская академия наук, Отделение литературы и языка РАН, Российский международный фонд культуры.
Глагольная метафора в русском языке
Глагольная метафора в русском языке
Название одного предмета или явления может быть перенесено на другой предмет или явление, если поэт увидит в них сходство. Это касается и действий: одному предмету могут быть приписаны действия другого. В стихах лес может разговаривать, книжка – убежать вприпрыжку под кровать, а день – сгореть, оставив “немного дыма и немного пепла”. Мы часто встречаемся с глагольными метафорами и в обычной речи: время ползет, мурлыкать себе под нос, отравить праздник, веселье так и кипело, конкуренты не дремлют и т.п. Читая художественный текст, нужно обязательно обращать внимание на то, какие глаголы стоят рядом с существительным – то есть какие действия одних предметов автор приписывает другим, а значит, делает эти предметы похожими.
Предлагаем проделать такую работу вместе с поэтом. Что для этого нужно? Вначале следует вспомнить, в каких случаях тот или иной глагол употребляется в обычных условиях, то есть восстановить (мысленно) его прямой смысл. Иногда для этого полезно обратиться к словарю. На следующем этапе работы нужно попытаться объяснить, чем похожи два предмета или явления, раз в тексте действие одного из них передано другому. Это поможет вам войти в “творческую лабораторию” поэта, вместе с автором пройти путь от идеи сходства явлений до реализации ее в тексте в виде глагольной метафоры.
Чаще всего глагол в контексте метафоры используется для того, чтобы перевести неодушевленное существительное в разряд одушевленных, то есть неживой предмет сделать живым. Обычно вы называете это олицетворением. Приведем один из миллионов возможных примеров:
- Легкий ветер на дорогу вышел
- И не поздоровался со мной.(А. Прокофьев.)
В этом отрывке ветер абсолютно равен человеку, и на него даже можно обидеться за то, что “не поздоровался”…
Однако олицетворение – это только частный случай метафоры вообще. Глагольная метафора олицетворением не исчерпывается. В каждом отдельном случае вам нужно будет разобраться, какие два предмета или явления сближаются в сознании писателя и в чем именно он видит их сходство. Это главное.
Прочитайте отрывок из стихотворения И. Бродского “Топилась печь. Огонь дрожал во тьме…”.
- Топилась печь. Огонь дрожал во тьме.
- Древесные угли чуть-чуть искрились.
- Но мысли о зиме, о всей зиме
- Каким-то странным образом роились.
Прямые значения глагола роиться – это 1) образовывать рой и 2) лететь роем. Однако этот глагол имеет и переносное значение – появляться во множестве, непрерывной вереницей. Роиться могут мысли в голове, воспоминания и так далее. В сознании поэта они становятся похожими на рой пчел…
Правда, нужно обратить внимание, что переносное значение глагола роиться придумал не Бродский. Такое значение уже закреплено в словарях. Это значит, что оно не индивидуально-авторское, а языковое.
Однако давайте посмотрим внимательнее. Действительно ли поэт только и сделал, что употребил в стихотворении общеязыковое значение слова? Думаем, нет. Присмотритесь: автор “затратил” целых две строчки (!) на то, чтобы сказать: “Роились мысли. Мысли были о зиме” (в прозе это выглядело бы банальностью).
- Но мысли о зиме, о всей зиме
- Каким-то странным образом роились.
Во-первых, важно, что сначала идет подлежащее: мысли, а сказуемого к нему мы ждем очень долго – целых две строчки. Вместо роились поэт мог поставить любой глагол, если бы это потребовалось содержанием: возникали, зарождались, созревали, проносились… Между подлежащим и сказуемым стоят четыре (!) второстепенных члена предложения: дополнение, уточнение, определение, обстоятельство образа действия. Пока читатель разбирается в этих “обстоятельствах”, текст замедляется, и мысли тоже начинают казаться вялыми. Про такие говорят, что они копошились. Но поэт выбирает более энергичный глагол, и это становится для читателя маленькой, но все же неожиданностью.
Во-вторых, после словосочетания мысли о зиме автору понадобилось добавить: о всей зиме. На первый взгляд это уточнение, а если вдуматься, то уточнение очень странное: что такое “вся зима”? Тут есть над чем подумать.
В-третьих,
непонятно, что значит “роились странным
образом”. Роились, текли, мелькали –
каждый из этих и многих других глаголов
отражает совершенно определенный “образ
мыслей”, и ни в одном из них нет ничего
“странного”, просто они все разные. А
вот поэту странно. Более
В наших рассуждениях может быть и в-четвертых. Один читатель, много знающий о пчелах, сказал, что зимой пчелы спят, а роятся они только поздней весной. Зима и роились – несовместимы. Может быть, – сказал этот читатель, – мысли “о всей зиме” расшифровываются как мысли о том, чтобы пережить зиму? …Не знаем. А как думаете вы?
…Мы начали с того, что Бродский употребил общеязыковое значение, а пришли к выводу, что это значение очень и очень индивидуальное. Обыкновенный оборот мысли роились поэт поставил в такой “странный” контекст, что мы увидели это выражение как будто в первый раз. Сработал эффект остранения, один из главных законов художественной речи.
Метафора
Мета́фора (от др.-греч. μεταφορά — «перенос», «переносное значение») — троп, слово или выражение, употребляемое в переносном значении, в основе которого лежит неназванное сравнение предмета с каким-либо другим на основании их общего признака. Термин принадлежит Аристотелю и связан с его пониманием искусства как подражания жизни. Метафора Аристотеля в сущности почти неотличима от гиперболы (преувеличения), от синекдохи, от простого сравнения или олицетворения и уподобления. Во всех случаях присутствует перенесение смысла с одного слова на другое.
- Косвенное сообщение в виде истории или образного выражения, использующего сравнение.
- Оборот речи, состоящий в употреблении слов и выражений в переносном смысле на основе какой-то аналогии, сходства, сравнения.
В метафоре можно выделить 4 «элемента»:
- Категория или контекст,
- Объект внутри конкретной категории,
- Процесс, каким этот объект осуществляет функцию,
- Приложения этого процесса к реальным ситуациям, или пересечения с ними.
В лексикологии — смысловая связь между значениями одного полисемантического слова, основанная на наличии сходства (структурного, внешнего, функционального).
Метафора часто становится эстетической самоцелью и вытесняет первоначальное исходное значение слова. У Шекспира, например, часто важен не исходный житейский смысл высказывания, а его неожиданное метафорическое значение — новый смысл. Это приводило в недоумение Льва Толстого, воспитанного на принципах аристотелевского реализма. Проще говоря, метафора не только отражает жизнь, но и творит её. Например, Нос майора Ковалёва в генеральском мундире у Гоголя — это не только олицетворение, гипербола или сравнение, но и новый смысл, которого раньше не было. Футуристы стремились не к правдоподобию метафоры, а к её максимальному удалению от изначального смысла. Например, «облако в штанах». Исследователи отмечают сравнительно редкое употребление метафоры в советской художественной литературе, хотя об ее «изгнании» говорить не приходится (см., например: «Вот мы и разошлись. Топот смолк, и в поле пусто» (А. П. Гайдар, Судьба барабанщика). В 1970-е годы появилась группа поэтов, начертавших на своём знамени «метафора в квадрате» или «метаметафора» (термин Константина Кедрова). Отличительной чертой метафоры является её постоянное участие в развитии языка, речи и культуры в целом. Это связано с формированием метафоры под воздействием современных источников знаний и информации, использованием метафоры в определении объектов технических достижений человечества.
Виды
В современной теории метафоры принято различать диафору (резкую, контрастную метафору) и эпифору (привычную, стертую метафору)[1]
- Развёрнутая метафора — это метафора, последовательно осуществляемая на протяжении большого фрагмента сообщения или всего сообщения в целом. Модель: «Книжный голод не проходит: продукты с книжного рынка всё чаще оказываются несвежими — их приходится выбрасывать, даже не попробовав».
- Реализованная метафора предполагает оперирование метафорическим выражением без учёта его фигурального характера, то есть так, как если бы метафора имела прямое значение. Результат реализации метафоры часто бывает комическим. Модель: «Я вышел из себя и вошёл в автобус».
Теории
Среди других тропов метафора занимает центральное место, так как позволяет создать ёмкие образы, основанные на ярких, неожиданных ассоциациях. В основу метафор может быть положено сходство самых различных признаков предметов: цвета, формы, объёма, назначения, положения и т. д.
Согласно классификации, предложенной Н. Д. Арутюновой, метафоры разделяются на
- номинативные, состоящие в замене одного дескриптивного значения другим и служащие источником омонимии;
- образные метафоры, служащие развитию фигуральных значений и синонимических средств языка;
- когнитивные метафоры, возникающие в результате сдвига в сочетаемости предикатных слов (переноса значения) и создающие полисемию;
- генерализирующие метафоры (как конечный результат когнитивной метафоры), стирающие в лексическом значении слова границы между логическими порядками и стимулирующие возникновение логической полисемии.
Подробнее рассмотрим метафоры, способствующие созданию образов, или образные.
В широком смысле термин «образ» означает отражение в сознании внешнего мира. В художественном произведении образы — это воплощение мышления автора, его уникальное видение и яркое изображение картины мира. Создание яркого образа основано на использовании сходства между двумя далекими друг от друга предметами, практически на своеобразном контрасте. Чтобы сопоставление предметов или явлений было неожиданным, они должны быть достаточно непохожими друг на друга, и иногда сходство может быть совсем незначительным, незаметным, давая пищу для размышлений, а может отсутствовать вовсе.
Границы и структура образа могут быть практически любыми: образ может передаваться словом, словосочетанием, предложением, сверхфразовым единством, может занимать целую главу или охватывать композицию целого романа.
Однако существуют и другие взгляды на классификацию метафор. К примеру, Дж. Лакофф и М. Джонсон выделяют два типа метафор, рассматриваемых относительно времени и пространства: онтологические, то есть метафоры, позволяющие видеть события, действия, эмоции, идеи и т. д. как некую субстанцию (the mind is an entity, the mind is a fragile thing), и ориентированные, или ориентационные, то есть метафоры, не определяющие один концепт в терминах другого, но организующие всю систему концептов в отношении друг к другу (happy is up, sad is down; conscious is up, unconscious is down).
Джордж Лакофф в своей работе «The Contemporary Theory of Metaphor» говорит о способах создания метафоры и о составе данного средства художественной выразительности. Метафора, по теории Лакоффа, является прозаическим или поэтическим выражением, где слово (или несколько слов), являющееся концептом, используется в непрямом значении, чтобы выразить концепт, подобный данному. Лакофф пишет, что в прозаической или поэтической речи метафора лежит вне языка, в мысли, в воображении, ссылаясь на Майкла Редди, его работу «The Conduit Metaphor», в которой Редди подмечает, что метафора лежит в самом языке, в повседневной речи, а не только в поэзии или прозе. Также Редди утверждает, что «говорящий помещает идеи (объекты) в слова и отправляет их слушающему, который извлекает идеи/объекты из слов». Эта идея находит отражение и в исследовании Дж. Лакоффа и М. Джонсона «Метафоры, которыми мы живём». Метафорические понятия системны, «метафора не ограничивается одной лишь сферой языка, то есть сферой слов: сами процессы мышления человека в значительной степени метафоричны. Метафоры как языковые выражения становятся возможны именно потому, что существуют метафоры в понятийной системе человека».
Метафора часто рассматривается как один из способов точного отражения действительности в художественном плане. Однако И. Р. Гальперин говорит, что «это понятие точности весьма относительно. Именно метафора, создающая конкретный образ абстрактного понятия, даёт возможность разного толкования реальных сообщений».[2]
Как только метафора была осознана, вычленена из ряда других языковых явлений и описана, сразу возник вопрос о её двоякой сущности: быть средством языка и поэтической фигурой. Первым, кто противопоставил поэтической метафоре языковую, был Ш. Балли, который показал всеобщую метафоричность языка.
Рекламный текст – совершенно особый текст. Он не похож ни на какой другой – ни на художественный, ни на публицистический, ни даже на агитационно-пропагандистский. Отчего же? Думается, в силу двух причин – количественной и качественной.
Во-первых, в силу соотношения объема вмещаемой информации и длины самого текста: «Мыслям должно быть тесно, а словам – просторно» – так определил эту закономерность кто-то из великих. Таким образом, мыслей должно быть много, а слов, выражающих эти мысли, как можно меньше. Действительно, почти никто не будет читать занудный рекламный текст. Мы не говорим «длинный», мы говорим «занудный».
И, во-вторых, при отборе слов нельзя забывать о том, что рекламный текст не только информирует и убеждает, но еще и формирует отношение к рекламируемому объекту. Эту мысль мы уже проводили в предыдущей главе, когда приводили метафору с послом. Таким образом, рекламный текст – суггестивный текст, текст внушающий. Какие эмоции будут внушены читателю – зависит от того, какого качества словесный материал будет подобран.
Исходя из вышесказанного, можно предположить, что отбирать слова в рекламный текст надо не абы как, а соотносясь с определенными критериями. Эти критерии мы и постарались вывести и обосновать ниже.
(PDF) Сопоставительный анализ типов метафоры русского и арабского языков
363
1 / 2018 Преподаватель XX
ВЕК
Языкознание
представляйся соловьем, говорящим
красиво, но делающим мало.
2. Метафора, выраженная через
намек (возникает от сравнения пу-
тем усечения того, с чем сравнивают
и упоминания его какого-либо при-
знака наряду с упоминанием того,
что сравнивают [там же]. Например:
Поистине, я вижу: головы уже со-
зрели и пора их срывать. Не бойся
когтей своих врагов!
сновная метафора (образует-
ся от имен) [4, c. 55]. Например:
Я видел сегодня Хатима.
4. Производная метафора (созда-
ется от глагола посредством действи-
тельного / страдательного причас-
тия, имени прилагательного, лексем
с семантикой места, названия ору-
дия и пр.) [8, c. 55]. Например: Я чув-
ствую, огонь загорелся в моем сердце
Я видел, как море говорит народу
5. Усиленная метафора (наряду
с метафорой упоминают какой-либо
признак того, с чем сравнивают
[там же, c. 58]. Например: Если бу-
дешь дружить с шакалом, он рано
или поздно тебя укусит.
6. Лишенная метафора (вместе с
переносным значением метафоры
упоминается признак того, что срав-
нивают; этот случай прямая проти-
воположность предыдущему типу
метафоры) [там же, c. 59]. Например:
Я видел льва, одетого в зеленую ру-
башку. Со мной говорило солнце в
белом платье.
7. Свободная метафора (в ней от-
сутствуют признаки и основного, и
переносного значений слова) [там
же]. Например: Я видел обильное
море, помогающее беднякам. Я жаж-
ду встретиться с вами.
Следовательно, очевидно, что в
арабском языке метафора — это ре-
зультат глубокого внутреннего се-
мантического преобразования слова.
При образовании метафоры происхо-
дит значительная перестройка ис-
ходного, номинативного значения
слова, а семантическая специфика
метафоры проявляется также в ее
смысловой мотивировке. Смысловая
мотивировка метафоры, как правило,
основывается на конкретных призна-
ках исходного, номинативного значе-
ния слова (цвет, форма, расположе-
ние, характер движения и т.п.).
Таким образом, можно выделить
следующие особенности метафоры в
арабском языке:
1. Слова различных частей речи
имеют не одинаковое номинативное
значение в метафорическом наиме-
новании. Метафора наблюдается у
имен существительных (лицо, по-
ток, хвост и т.п.), имен прилага-
тельных (горький, жидкий, слабый и
т.п.), глаголов (тянуть, окунуться,
лететь и т.п.), что определяется,
очевидно, спецификой метафориче-
ских признаков: сходство предметов
и явлений, признаков и качеств,
действий и состояний.
2. Основные принципы изуче-
ния метафоры в русском и арабском
языках сходны, однако имеются не-
которые отличия в определении сущ-
ности и типологии метафор. Русские
единицы, функционирующие в каче-
стве метафоры в своем переносном
значении, не всегда совпадают с со-
ответствующими арабскими едини-
цами, проявляющими националь-
ную специфику.
3. Русский язык, в отличие от
арабского языка, стилистически бо-
лее дифференцирован. В результате
метафору можно обнаружить практи-
чески во всех стилях и подстилях
ОСОБЕННОСТИ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ МЕТАФОР В ПЕРЕВОДЕ С РУССКОГО ЯЗЫКА НА КОРЕЙСКИЙ
Art#: 4039
DOI: https://doi.org/10.18454/RULB.2018.16.4.7Цитировать
Электронная ссылка | Печатная ссылка
Скопируйте отформатированную библиографическую ссылку через буфер обмена или перейдите по одной из ссылок для импорта в Менеджер библиографий.
Sergienko D.V. FEATURES OF METAPHOR REPRESENTATION IN RUSSIAN-KOREAN TRANSLATION / D.V. Sergienko // Russian Linguistic Bulletin. — 2018. — № 4 (16). — С. 4—6. — URL: https://rulb.org/ru/article/osobennosti-reprezentacii-metafor-v-perevode-s-russkogo-yazyka-na-korejskij/ (дата обращения: 07.11.2021. ). doi:https://doi.org/10.18454/RULB.2018.16.4.7
Sergienko D.V. FEATURES OF METAPHOR REPRESENTATION IN RUSSIAN-KOREAN TRANSLATION / D.V. Sergienko // Russian Linguistic Bulletin. — 2018. — № 4 (16). — С. 4—6. doi:https://doi.org/10.18454/RULB.2018.16.4.7
Импортировать
Сергиенко Д.В.1
1Магистрант, Российский государственный социальный университет
ОСОБЕННОСТИ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ МЕТАФОР В ПЕРЕВОДЕ С РУССКОГО ЯЗЫКА НА КОРЕЙСКИЙ
Ключевые слова: метафора, перевод, семантическая интерпретация, лингвокультурологические особенности, стратегия перевода.
Страницы: 4 — 6
Sergienko D.V.1
1MA student, Russian State Social University
FEATURES OF METAPHOR REPRESENTATION IN RUSSIAN-KOREAN TRANSLATION
AbstractThe article discusses the features of the conventional and personal metaphors translation from Russian language into Korean, using semantic and linguo-cultural analysis of metaphorical statements in the source and translated languages. As a result of the study, several translation strategies used depending on the need for semantic interpretation, and as well as on the basis of linguo-cultural features of the source and translational languages were identified. The dependence of the translation on the internal and external forms of metaphorical statements is determined.Keywords: metaphor, translation, semantic interpretation, linguo-cultural features, translation strategy.
Pages: 4 — 6
Почта авторов / Author Email: [email protected]
Introduction
Among the several branches of modern linguistic science, an important place is occupied by interlingual human speech activity, which also has the name “translation activity” or “translation”.
The main task facing translation is the necessity to overcome cultural and interlingual barriers. The translation of literary texts is especially difficult, as the translation text through the translation language should represent all that is contained in the source text, but the translation must be complete in literary terms.
During a work with a literary texts, the translator often needs to represent in the translation literary tropes used by the author, including metaphors. In literary works, stylistic techniques play a special role, which can cause difficulties in translation. It is important to remember that the idiom, which has a high figurativeness and serves the representation of expression and exaltation of the utterance emotionality, is also an effective means of compressing information.
The lack of an adequate equivalent in the language of translation, differences in the realities of the two languages, their cultures and value systems inevitably lead to the impossibility of a direct translation.
This work shows an importance of right ways using by translator to metaphors and comparisons according to their inner meaning and outer form.
Method
During the study of the specifics of the translation, it is necessary to use a complex methodology, including the definitional analysis method, contextual analysis, the method of semantic interpretation, and linguo-cultural analysis.
Definitional analysis method is method of analysis of vocabulary definitions and identification of specific semantic features that distinguish a given word from words close to it.
Contextual analysis is used to study the functional specificity of words and their meanings, it is an analysis of the text (text fragment, sentence) in which the given word is used, as well as an analysis of the dependence of the word meaning on this context. It work together with the method of semantic interpretation.
Linguo-cultural analysis is a set of analytical techniques, operations and procedures used in the analysis of the relationship of language and culture.
Discussion
In the theory of translation, it is customary to divide conventional (commonly used) and personal (creative) metaphors and comparisons [4, P. 115-116]. At the same time, conventional tropes are often used in speech by native speakers and are considered as phraseological or idiomatic language units. Conventional metaphors are metaphors that are included in the national vocabulary and are recognized as metaphors for pointing out this fact. These metaphors are different from dead metaphors that are not recognized as pathways, and from new metaphors that are not included in the national vocabulary.
In modern science, there are two opinions regarding the relationship between phraseological and idiomatic language units. Such scientists as I.V. Arnold [1], V.S. Vinogradov [3] and others believe that phraseological and idiomatic linguistic signs should be separated, whereas V.L. Arkhangelskij [2], A.A. Reformatskij [6], A.I. Smirnitskij [7] in their research suggests that idiomatic utterances are part of phraseological language units. In this paper, the second point of view is taken as a basis.
Thus, in the representation of conventional metaphors and comparisons, a variety of translation strategies can be used, depending on the contextual, semantic, and linguo-cultural characteristics of the text, which makes it possible to transmit these stylistic means with the highest adequacy in translation.
The representation of Russian-language metaphors and comparisons in Korean can be based on the transmission of the same image that is contained in the original language. In such situations, there are necessity a definitive analysis of the utterance is necessary, which allows one to choose the exact equivalent of the image transfer. At the same time, it is important to pay attention not so much to the grammatical structure of the metaphor, as to its internal content. For example, бой с тенью is 쉐도우 복싱, бледное как мел (лицо) – 백악 이 처럼 창백한 (얼굴), горячая любовь – 뜨거운 사랑, прошел дождь – 비가 왔다 [9].
In some cases, the metaphor is translated by partial transfer of the image: хитрый лис – 능청이, пила (a woman who often swears at her husband) – 바가지 긁는여자, сердце разрывается – 가슴을 치다 [10]. In translating this kind of metaphorical statements, the semantic interpretation plays a strong role, allowing to reveal the essence of the image in the source text and ensure its representation in the translation text.
In some situations, the translation of metaphors is possible only by non-metaphorical means of the translation language. For example, зайти в тупик – 교착하다, доить деньги – 돈을 뜯어내다 [9]. These metaphors, which have no equivalents in the language of the translation, require careful contextual analysis necessary to achieve the fullest adequacy of the equivalent.
Literature is a figurative reflection of reality, but each author reflects the world around him in his own way. Passing through a series of filters offered by the time, the social environment, tastes of the reader’s public and the literary traditions that existed at that time, the writer develops his own individual style: a way of presenting and organizing ideas inherent only in him.
Individual author’s metaphors are very expressive, the possibilities of creating them are inexhaustible, as the possibilities of revealing the similarity of various attributes of objects being compared, actions, states are unlimited.
The most difficult problem is the representation in the language of translation of personal tropes, which were created by the author in the source language. Metaphors and comparisons of this kind carry the features of the author’s individual style and are often translated without the use of translational transformations word for word: замшевая походка (V.V. Nabokov) – 녹비 처럼 조용한 걸음걸이, царапающий взгляд (M. Gorkij) – 할퀴는 눈초리, немой покой (I.A. Bunin) – 침묵한 고요.
However, some author’s images cannot be transferred with the necessary level of translation adequacy. In this case, translators have to carefully select the most accurate occasional correspondences, where the semantic interpretation works at the highest level. It is also necessary to take into account the linguo-cultural peculiarities of the translation language, in order to exclude the possibility of imparting to the expression those connotations that are missing in the source text.
«Нам дорога твоя отвага, огнём душа твоя полна» [5] – «우리는 너의 용감을 아껴 있으며 너의 마음이 빛이 많다». In this case, “огонь” is replaced by “свет” since in Korean the word “огонь” has negative connotations.
«Прапорщики воткнулись глазами в царя» [8] – «해군소위들 차르를 노려봤다». Due to the fact that in the Korean language there are no phrases “прокалывать взглядом”, “втыкаться глазами” and other expressions with a similar meaning, the verb “look intently” was used in translation, having in itself both positive and negative connotations revealed in context.
Results
Based on the above, it becomes clear that there are several basic ways of representing metaphorical expressions in the language of translation, namely: the selection of the figurative analogue in the language of translation, the creation of the word equivalent, the descriptive translation, the replacement of the image of the original text with the image adopted in the translation language.
In other words, as a result of the analysis, it turned out that the following methods of metaphor translation are encountered: reproduction, substitution, description, and omission.
It is important to account that in translation of metaphorical statements, it is necessary to make linguistic-cultural, semantic, and contextual analysis of a statement. It must be remembered that the most important component of the idiom is a vivid imagery, which contributes not only to revealing expression and increasing the emotionality of the utterance, but is also an effective means of compressing information.
Conclusion
In many cases, the original utterance and the available translation are very different not only in the structure of the utterance, but also in the transmitted manner. This phenomena appears due to differences in the perception of certain connotations embedded in the vocabulary of Russian-speaking and Korean-speaking addressees, structures familiar to a native speaker in each particular case, well-established metaphorical expressions and images, and also, to a certain extent, personal preferences and, not least, professional translator skills.
Attempts to use in translation only the external form of a metaphorical utterance, even in the case of partial disregard of the internal meaning, often lead to a significant distortion of the meaning of the original. A comprehensive text analysis and the use of various translation strategies are required during translating metaphorical statements.
Список литературы / References:
- Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка / И.В. Арнольд – Л.: Просвещение, 1988. – 295 с.
- Архангельский В. Л. Устойчивые фразы в современном русском языке / В.Л. Архангельский – Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского университета, 1964. – 315 с.
- Виноградов В.С. Перевод. Общие и лексические вопросы / В.С. Виноградов – М: Книжный дом «Университет», 2004. – 236 с.
- Комиссаров В.Н., Кораллова А.Л. Практикум по переводу с английского языка на русский / В.Н. Комиссаров, А.Л. Кораллова – М: Высшая школа, 1990. – 127 с.
- Лермонтов М.Ю. «К Н.И. Бухарову» [Электронный ресурс] / М.Ю. Лермонтов. – URL: http://poesias.ru/rus-stihi/stihi-lermontov/stihi-lermontov10193.shtml (дата обращения 14.12.2018).
- Реформатский А.А. Введение в языкознание / А.А. Реформатский – М.: АСПЕНТ ПРЕСС, 1996. – 536 с.
- Смирницкий А.И. Лекции по истории английского языка. – 3-е изд. / А.И. Смирницкий – М.: Издательство: КДУ; Добросвет, 2006 – 236 с.
- Толстой А.Н. Петр Первый [Электронный ресурс] / А.Н. Толстой. – URL: https://ilibrary.ru/text/2174/p.132/index.html (дата обращения 14.12.2018).
- Naver Dictionary. [Электронный ресурс]. — URL: https://dict.naver.com (дата обращения 14.12.2018).
- 한국어 교육 연구소 지음. 한국어 관용 표현. 서울: 동양복스, 2015. – 136 с.
Список литературы на английском / References in English:
- Аrnold I.V. Stilistika sovremennogo anglijskogo yazyka [The stylistics of modern English] / I.V. Аrnold – L.: Prosvyashhenie, 1988. – P 295 [In Russian].
- Аrkhangelskij V. L. Ustojchivye frazy v sovremennom russkom yazyke [Set phrases in modern Russian] / V.L. Аrkhangelskij – Rostov-na-Donu: Izd-vo Rostovskogo universiteta, 1964. – P 315 [In Russian].
- Vinogradov V.S. Perevod. Obshhie i leksicheskie voprosy [General and lexical issues] / V.S. Vinogradov – M: Knizhnyj dom «Universitet», 2004. – P 236 [In Russian].
- Komissarov V.N., Korallova А.L. Praktikum po perevodu s anglijskogo yazyka na russkij [Workshop on translation from English to Russian] / V.N. Komissarov, А.L. Korallova – M: Vysshaya shkola, 1990. – P 127 [In Russian].
- Lermontov M.YU. «K N.I. Bukharovu» [To N.I. Bukharov] [Electronic resource] / M.YU. Lermontov. – URL: http://poesias.ru/rus-stihi/stihi-lermontov/stihi-lermontov10193.shtml (accessed 14.12.2018). [In Russian].
- Reformatskij А.А. Vvedenie v yazykoznanie [Introduction to linguistics] / А.А. Reformatskij – M.: АSPENT PRESS, 1996. – P 536 [In Russian].
- Smirnitskij А.I. Lektsii po istorii anglijskogo yazyka [Lectures on the history of the English language]. – 3-edition. / А.I. Smirnitskij – M.: Izdatel’stvo: KDU; Dobrosvet, 2006 – P 236 [In Russian].
- Tolstoj А.N. Petr Pervyj [Peter the First] [Electronic resource] / А.N. Tolstoj. – URL: https://ilibrary.ru/text/2174/p.132/index.html (accessed 14.12.2018). [In Russian].
- Naver Dictionary. [Electronic resource]. — URL: https://dict.naver.com (accessed 14.12.2018) [In Korean].
- Hangugeo Gyoyug Yeongu Jieum. Hangugeo gwanyong phyuhyeon. Seoul: Tongyangbookseum, 2015. – P 136 [In Korean].
Это произведение доступно по – This material is available under Creative Commons «Attribution» («Атрибуция») 4.0 Всемирная
(PDF) Гендерные метафоры в русской и английской лингвокультурах: сравнительное исследование
274 Зоя И. Резанова и Анастасия Л. Хлебникова / Процедуры — социальные и поведенческие науки 215 (2015) 273 — 278
скрытый. Этот факт требует его последовательной академической саморефлексии и внедрения
в системы обучения. Важно отметить, что изучение культурных стереотипов в отношении человека
особенно важно, поскольку межличностные отношения являются основой общения.Целью данной статьи является исследование характера и степени различий в способах отражения гендерных оппозиций при характеристике человека
в системе метафорических номинаций в русской и английской (британской) лингвокультурах. В ряде вопросов можно указать
общую проблему, решенную в статье. Как часто подчеркивается аспект гендерных различий
, когда мы называем человека образно? Какие качества образно обозначены как «человеческие» и
«гендерные»? Отличаются ли характеристики мужчины от характеристик женщины? Являются ли различия культур
специфическими?
Исследование основано на современных лингвистических теориях гендера (Philips, 1987; Günthner, Kotthoff, 1992; Кирилина,
1997 и др.)), теория концептуальных метафор (Lakoff & Johnson, 2003; Lakoff & Turner, 1989, Lakoff, 2008 и др.),
теория образного моделирования (Резанова, Мишанкина, Катунин, 2003 и др.), теория лингвистической аксиологии
(Арутюнова, 1984; Телия, 1986 и др.).
Идеи объективизации гендерных оппозиций и стереотипов в семантике языковых единиц
наиболее актуальны для нас в широком спектре современных лингвистических теорий гендера. Гендерные оппозиции и стереотипы
объективированы в грамматических категориях, особенно в гендерных (Андонова, Д’Амико, Девескови и Бейтс,
2004; Бейтс, Девескови, Пиццамиглио, Д’Амико и Эрнандес, 1995; Дахан, Суингли, Таненхаус, Магнусон, 2000,
и др.), в системах фразеологических и лексических значений (Pyykkönen, Hyönä & vanGompel, 2010; Kirilina,
1997; Tafel, 1997 и др.) и прежде всего в лексико-метафорических номинациях (Резанова, Комиссарова, 2012;
Резанова , Некрасова, Шиляев, 2014 и др.).
При анализе метафорических номинаций мы опираемся на когнитивную теорию метафоры, в которой метафора
определяется как когнитивный процесс понимания и интерпретации различных явлений реальности посредством ассоциативного
сравнения явлений одного концептуального поля с другим. .Лексические метафоры интерпретируются как
представителей концептуальных метафор, которые представляют собой когнитивные схемы корреляции между исходной и целевой
областями. Концептуальная метафора представлена в наборе лексических метафор, созданных по единой модели, которая
характеризуется типичной взаимосвязью между прямым значением и образным.
Одним из основных постулатов современной теории метафоры является идея о взаимодействии между
интерпретативно-модельным характером метафорических номинаций и выражением оценки упомянутого объекта реальности
(Вольф, 1988; Дронова, Ермоленкина и др., 2005 и др.).
В статье рассматривается система метафорических номинаций человека как способ лингвистической маркировки
интерпретации и оценки различных сторон человеческой деятельности. В совокупности метафорических номинаций мы
противопоставляем гендерные метафоры (метафоры с гендерной меткой) и метафоры без гендерных метафор. Гендерные метафоры
рассматриваются как номинации мужчин и женщин, которые служат средством обозначения «типично женских» и «типично
мужских» качеств на основе соответствия феноменам различных концептуальных категорий (например.грамм. клуша
«тупая неуклюжая женщина»; горилла «большой, сильный и жестокий на вид человек»). Гендерные немаркированные метафоры — это метафоры
, в которых целевой домен — это человек в целом, без каких-либо различий между мужчинами и женщинами
(например, lopukh (лопух) «простодушный тупоголовый человек»; baboon «жестокий человек с грубостью»). корявые манеры
и немного изысканности »(Резанова, 2011).
2. Материал и методы
Материалом исследования является лексика, образно характеризующая человека.Он лексикализован в
словаряхрусского и английского языков и выбран методом непрерывной выборки: Russian
Language Dictionary (1999), РАН, Институт лингвистических исследований, А.П. Евгеньева (ред.), 4-е изд. ., 4 т. Москва;
Словарь современного русского литературного языка (1950). АН СССР, Институт русского языка
, В.И. Чернышева (Ред.) 17фед. Москва, Ленинград; Словарь английского языка Macmillan для продвинутых
учащихся (2002).Macmillan Education, 2002.
Словари служат источником данных, так как они отражают общие значения, которые постоянно воспроизводятся
. По этой причине данный факт важен для нас при оценке семантических противопоставлений, выявленных как
, характерных для исследуемых лингвокультуры. Общее количество выявленных гендерных метафор составило 409 и 520
лексем, характеризующих человека из русского и английского словарей соответственно.
Сдвиги метафор в конструкциях: Корпус русских метафор
% PDF-1.3 % 60 0 объект > / OCGs [63 0 R] >> / OutputIntents [57 0 R] / PageLabels 55 0 R / Pages 11 0 R / Тип / Каталог >> эндобдж 62 0 объект > / Шрифт >>> / Поля 67 0 R >> эндобдж 59 0 объект > поток Acrobat Distiller 15.0 (Macintosh) Вычислительная конструкция, грамматика и понимание естественного языка (технический отчет SS-17-02) FalsePDF / X-1a: 2001PDF / X-1: 2001application / pdf
w; 7 • NE6Wul-VI ;; \ P.oUn6] 1C% NZlfI-tIWX3; t * f * 9`xvί» Dhr ~ ח gm = _o /%; NEg , nJDǿ * ˋSaD2K-, I: E / i) n% 1 6,: Ý = @ /% w ~?
Метафоры в… — Мета — Эрудит
2.1. Метафоры
Специалисты по переводу веками изучали переводимость и, в частности, непереводимость определенных произношений SL. Одним из таких, казалось бы, непереводимых элементов дискурса является метафора.С тех пор, как Лакофф и Джонсон (1980) ввели понятие концептуальной метафоры в когнитивной лингвистике, метафорические выражения больше не рассматриваются как чисто язык и только как декоративный элемент, но также, что более важно, как предмет мышления. , фундаментальный элемент нашего мышления, который помогает нам понять одну область опыта (обычно абстрактную) с точки зрения другой (обычно более конкретной) области.Лакофф и Джонсон (1980: 159) даже считают, что метафоры являются «одними из наших основных средств понимания», которые «играют центральную роль в построении социальной и политической реальности». Если мы будем следовать этой линии мысли, тогда мы должны рассматривать метафору как центральный элемент в нашем восприятии реальности, которое отражает нашу культуру и, следовательно, является важной особенностью межкультурной коммуникации, перевод которой является основной формой выражения.
В этой статье мы исследуем определение, используемое Дикинсом (2005: 228), который рассматривает метафору как «фигуру речи, в которой слово или фраза используются в неосновном смысле, этот неосновной смысл предполагает сходство или сходство. аналогия […] с другим, более основным смыслом того же слова или фразы ». Следовательно, мы не только сосредотачиваемся на очевидных и ярко выраженных проявлениях метафоры в дискурсе, но и расширяем понятие до всех проявлений непрямого языка, даже в тех случаях, когда не каждый читатель обязательно осведомлен об использовании метафорического языка.Первой проблемой, которую необходимо решить в этой связи, является определение процедуры идентификации метафоры в дискурсе.
2.2. Идентификация метафоры
Традиционно метафоры в дискурсе ищутся более или менее вручную, что означает, что только очевидные случаи метафорически используемых выражений были приняты во внимание и изучались на предмет их эстетического, в основном удивительного воздействия на читателя. Однако этот метод выбора только предполагаемых случаев метафорического использования слов в дискурсе представляет некоторые трудности.
Прежде всего, не имея возможности заглянуть в сознание автора, мы никогда не сможем по-настоящему узнать, какой метафорический образ был использован автором с определенной целью, и поэтому идентификация метафор зависит главным образом от знакомства читателя с образами в определенных условиях. язык. Более того, образованные читатели с удовлетворительным уровнем знания используемого языка всегда будут распознавать больше метафор, чем другие, что превращает идентификацию метафор в простую субъективную и ненаучную деятельность.
Принимая во внимание эту конкретную проблему, группа Pragglejaz (2007) разработала свою процедуру идентификации метафор (MIP), которая позже была улучшена Steen, Dorst, et al. (2010) в MIPVU [1]. Согласно MIP (Pragglejaz Group 2007: 3), текст или дискурс необходимо сначала разделить на лексические единицы, а их значение должно быть установлено в контексте. Когда конкретная «лексическая единица имеет более основное направление — современное значение в других контекстах, кроме данного контекста» и «контекстное значение контрастирует с основным значением, но может быть понято по сравнению с ним», лексическая единица считается метафорической. .Этот метод очень объективен, но при этом оказывается очень трудоемким, поскольку предполагает широкое использование словарей для определения основного значения языковых выражений в тексте.
Учитывая расширенный объем тематического исследования в нашей статье и сложность MIP (и улучшенной версии MIPVU), мы решили немного адаптировать эту процедуру идентификации в соответствии с нашими конкретными потребностями. Первое ограничение связано с исключением случаев персонификации в нашем корпусе.Строго говоря, персонификация также включает использование неосновного смысла в дискурсе и может быть выбрана через MIP (VU). Однако персонификация не принимается во внимание из-за очень асимметричного использования этой функции на разных языках, например, при сравнении английского с русским. Это «форма онтологической метафоры», в которой «человеческие качества наделяются нечеловеческими сущностями», что «распространено в литературе, но также изобилует повседневным дискурсом» (Kövecses 2010: 39).Как правильно указывает Бархударов (1975: 201-202), персонификация встречается гораздо чаще в английском, чем в русском языке, и не следует переводить буквально. Когда бы они ни переводились, мы обычно имеем дело с весьма традиционными персонификациями, которые в равной степени используются на языках, участвующих в этом исследовании, и поэтому не ставят переводчика перед какой-либо конкретной трудностью перевода. Типичными примерами персонификации, присутствующими в текстах на четырех языках в этой статье, являются «Советская система рухнула» (OE1 [2]) и «Кремль будет надеяться» (OE7).Эти виды изображений используются настолько повсеместно, что не представляют реального интереса для исследования тенденций иностранного перевода в переводе.
Второе ограничение MIP (VU) включает ограничение потенциальных метафорических выражений основными классами слов (существительными, глаголами и прилагательными), исключая наречия и предлоги, поскольку «наречные и предложные V-термины [3] обычно менее узнаваемы. как метафоры и менее убедительны, чем глагольные и прилагательные V-термины », которые« в свою очередь менее действенны, чем термины, основанные на существительном »(Goatly 1997/2011: 81).
Даже с этими ограничениями тематическое исследование в этой статье демонстрирует, как использование MIP (VU) обеспечивает результаты исследований с относительно высоким процентом метафор, в связи с тем, что все существительные, глаголы и прилагательные в нашем тематическом исследовании, которые используются в неосновной способ считается метафорическим, даже если пользователь дискурса, в данном случае журналист, не обязательно использует эту метафору намеренно . Выбирая этот метод идентификации, мы повышаем надежность количественных результатов исследования, поскольку интуитивное суждение исследователя подавляется, даже если использование разных словарей может привести к новому расхождению, поскольку словари не обязательно составляются в соответствии с аналогичными методологическими соображениями. .Несмотря на то, что разные подходы к основному и неосновному значению слова в словарях могут привести к ошибкам в статистических результатах, мы считаем, что это риск, на который стоит пойти, чтобы получить обоснованные и количественно измеримые цифры для дальнейшего рассмотрения в нашем руководстве. тематическое исследование, и мы ссылаемся на Kittay (1987), чтобы оправдать наше решение: «неважно, насколько« мертвые »или условные метафоры тем не менее метафоры» (Kittay 1987: 89; см. также Charteris-Black 2004: 18).В то же время «условная метафора на одном языке может показаться весьма новаторской для говорящего на другом языке, который не особенно знаком с тем, что послужило причиной этой метафоры, или в той степени, в которой она ограничивает буквальное чтение» (Charteris-Black 2004: 19).
Более сложная методология измерения метафорической креативности и классификации метафорически используемых лексических единиц была недавно разработана Гуриным и Беликовой (2012).Практически алгоритмическая процедура, предложенная в этой статье и принятая в настоящее время, позволяет минимизировать роль языковой компетенции исследователя, что позволяет избежать интуитивных решений.
Метафоры и сравнения Red Star
Эти заметки были предоставлены членами сообщества GradeSaver. Мы благодарны за их вклад и призываем вас сделать свой собственный.
Роман начинается с метафоры. Первые строки (не считая буквы, составляющей Пролог) являются метафорой русской революции 1905 года.Это не самое известное, о котором не будет еще дюжину лет, но это подготовило почву для того, что должно было произойти.
«Это было в начале того великого потрясения, которое продолжает сотрясать нашу страну, которое, я думаю, еще не приближается к своему неизбежному, роковому завершению».
Ближе к концу рассказа автор представляет портрет последствий эффектов, к которым привело повествование. Это наглядная демонстрация образовательного таланта писателя, который он обязательно сублимирует в силу сюжета для большей части текста.
«Как будто жаркое летнее солнце растопило лед, который покрывал всю жизнь страны».
На момент написания романа Советский Союз еще не был создан, но мечта витала в воздухе. Одно конкретное метафорическое описание показывает, что это действительно коммунистический научно-фантастический роман:
«Земля светилась вдалеке гигантским серпом».
Марсиане применяют сложную систему переливания крови как средство не только для поддержания здоровья, но и для продления жизни.Как и в большинстве случаев марсианской жизни, этот процесс аллегорически превращается в метафору, богатую коммунистическим подтекстом.
«В полном соответствии с природой всей нашей системы, наши регулярные товарищеских обменов жизнью выходят за рамки идеологического измерения в физиологическое».
«Метафора» также используется для установления связей между красными, которые называют Марс своим домом, и красными, намеревающимися создать большевистскую утопию. Последовательно проводится параллель; некоторые более резко, чем другие.
«Это не тот путь, который прошли наши земные братья. Их путь тернист, полон извилин и поворотов».
Обновите этот раздел!
Вы можете помочь нам, пересматривая, улучшая и обновляя эта секция.
Обновить этот разделПосле того, как вы заявите права на раздел, у вас будет 24 часа , чтобы отправить черновик. Редактор рассмотрит заявку и либо опубликует ее, либо оставит отзыв.
Метафоры зимних природных явлений в литовских и русских поэтических текстах
Абстрактные
Настоящая статья посвящена метафорам зимних природных явлений — мороза, льда и инея в литовских и русских поэтических текстах, в основном пришедших из ХХ века.Метафоры определены на основе сборников стихов, антологий, детских стихов и корпуса русского языка (всего 363 метафоры из произведений 53 русских и 44 литовских поэтов). Исследователи опираются на предыдущий опыт анализа метафор природных явлений. Таким образом, в статье рассматриваются пять групп метафор: 1) природное явление — живое существо или его часть; 2) иней, лед и иней — предметы (явления) неживой природы; 3) зимнее явление — объект социальной сферы; 4) иней, лед и иней — абстрактные объекты; 5) некоторые другие метафоры.Сравнение метафор в двух поэтических языках показало как существенные сходства, так и разительные различия. Сходство состоит в том, что в поэтических текстах чаще всего используются предметные метафоры, а также антропоморфные, зооморфные и биоморфные метафоры. Различия объясняются отсутствием метафор в одной из систем, представленных в другой, например, в литовской поэзии нет метафор «иней» как дым и «лед» как слюда, а в русских поэтах нет. используйте метафоры, такие как «зимнее явление природы» — средство освещения или «сосульки» — часы, характерные для литовской поэзии.В русской поэзии есть ветвящаяся группа, где «зимнее явление» — это металл, драгоценный камень, а в литовской поэзии есть группа «иней (лед, иней)», которая представляет собой острый режущий предмет. Различия между двумя поэтическими системами также связаны с коннотациями: в русской поэзии, в отличие от литовской, метафоры зимних природных явлений довольно часто имеют положительную коннотацию. В конце статьи представлена схема, отражающая результаты анализа.
Язык и метафоры русской революции — современные языки
Понедельник, 25 января 2021 г.
В своей новой книге Язык и метафоры русской революции: сеют ветер, пожинают бурю Лонни Харрисон, доцент кафедры русского языка, пишет интерпретирующую историю русской революции и литературных традиций, которые способствовали ей. как и те писатели, которые на это отреагировали и сопротивлялись.Харрисон говорил с Кристофером Конвеем, профессором испанского языка, о советском подавлении литературы и искусства; разработка кодированного языка для продвижения, а затем и борьбы с революцией; и гибкость смысла метафор повторяющихся штормов, наводнений и урожая.
Кристофер Конвей: Поздравляем с публикацией книги «Язык и метафоры русской революции: сеем ветер, пожинаем бурю» , недавно опубликованной издательством Lexington Books. В вашей книге ясно показано, что русские литературные традиции играют центральную роль в понимании большевистской революции и ее результатов, включая сталинизм.Каким образом изучение метафор революции напрямую связано с интеллектуальной и культурной историей русского коммунизма?
Lonny Harrison: Метафоры революции показательны, потому что они рассказывают нам, как люди представляли себе русскую революцию, и позволяют нам сравнивать эти концепции во время ее наращивания, почти за столетие инакомыслия и социальных потрясений до того, как царь окончательно сохранил свою власть. Февраль 1917 г. и во время колоссальных преобразований в культуре и обществе после захвата власти большевиками в октябре того же года.Нам, читателям в демократическом обществе, может быть трудно представить себе степень цензуры в искусстве и репрессий, от которых писатели и художники страдали как до, так и после революции. Писатели девятнадцатого века, сопротивлявшиеся царской тирании, должны были быть осторожными в том, как они описывают вещи, и часто использовали то, что стало известно как эзопов язык, или тщательно закодированные формулы, которые на первый взгляд казались безобидными, но могли быть прочитаны как намёки на запрещенные темы, например революционное изменение.Образы штормов и наводнений, а также жатвы и посева были одними из способов сигнализировать о неизбежной волне революции. После 1917 года режим использовал эти метафоры, чтобы говорить о триумфе революции; но некоторые писатели, с другой стороны, использовали их в качестве контрнарративов, чтобы противостоять репрессивной культуре советского авторитаризма.
Меня поразила драматическая преемственность между русской литературой девятнадцатого и двадцатого веков по сравнению с постоянством природных метафор, связанных со штормами, такими как наводнения.Вы проясняете, что критическая традиция штормовых символов начинает укореняться за столетие до русской революции, благодаря таким писателям, как Александр Пушкин, Александр Герцен и Максим Горький, чьи произведения исследуют противоречия и несправедливость царской России. Как писатели, подобные этим, использовали исследуемые вами метафоры и что делало их работы уникальными?
Каждый из упомянутых вами писателей сопротивлялся царской тирании, но подходил к ней совершенно по-разному в том, как они использовали образы штормов и наводнений.Советы использовали наводнения и другие символы природы по-прежнему. Часть аргументации моей книги связана с гибкостью этих метафор и символов. В разных руках они могут означать разные вещи, в зависимости от политических взглядов писателя и эпохи, когда они пишут. Для Пушкина потоп — неоднозначная аллегория репрессий и мести. «Маленький герой» его эпической поэмы «Медный всадник » теряет невесту во время исторического наводнения в Санкт-Петербурге 1824 года и грозит кулаком знаменитой конной статуе Петра Великого, построившего город на болоте.. . но затем статуя падает с пьедестала и преследует несчастного героя до его смерти. Царская тирания по-прежнему царила днем, но неповиновение героя сигнализирует о приближении «нового дня», когда народ восстанет против него — что они и сделали почти столетие спустя. Александр Герцен использовал штормы как расширенную метафору в сборнике эссе под названием From the Other Shore , который он написал, живя в изгнании в Европе после того, как стал свидетелем потрясений 1848 года. Читатель находится на старом берегу, на темной и кровавой земле. своей родины, но писатель находится на борту корабля, направляясь в шторм, продвигаясь через него к прогрессивному обществу будущего.Сам корабль представляет собой интересный мотив, своего рода ковчег, который часто сопровождает символы шторма и наводнения. Для консерватора Федора Тютчева ковчег — это государственный корабль, благополучно несущий Россию над революционным потоком, случившимся в Европе в 1848 году. Сравните это с пародийным эпосом Владимира Маяковского Mystery Bouffe 1918 года, в котором псевдо-Ноев ковчег доставит пролетариат в рай для рабочего класса после того, как они выбросят буржуазию за борт. Горький использовал образ буревестника, морской птицы, предвещающей бурю.Образ стал символом дооктябрьской революционной борьбы, а «Буревестник» стал своеобразным псевдонимом для самого Горького. Горький — двойственная фигура в русской революции и ее последствиях. Он работал в тесном сотрудничестве с Лениным и Сталиным и был одним из главных архитекторов социалистического реализма. Но он также критиковал обоих мужчин и их репрессивную политику. Он неоднократно вмешивался, чтобы спасти других писателей от лишений и преследований. Когда дело дошло до штурма образов, официальная версия рассматривала русский народ как стихийную силу, которую необходимо сдерживать, то есть воспитанную в идеологически правильном понимании марксизма-ленинизма и неизбежного марша истории к торжеству рабочих ». рай при коммунизме.Тем не менее, даже признавая анархию народа как справедливую стихийную силу, Горький рассматривал социалистическую революцию как культурную трансформацию с четкой целью построения гуманистической цивилизации, основанной на идеалах демократии и развитии нравственных, духовных и интеллектуальных способностей людей. факультеты. Критикуя политику большевиков по государственному господству над новой революционной культурой, он много лет жил в изгнании, но вернулся во время самых жестоких репрессий при Сталине в середине 1930-х годов.Его роль подвергалась жесткой критике, но, с другой стороны, он мог подумать, что сможет смягчить крайности сталинизма — попытка, которая могла стоить ему жизни, учитывая, что обстоятельства его смерти и смерти его сына сложились. мутный.
Одна из моих любимых глав в книге — Глава 5: Превращение языка и культуры в оружие большевиками, в которой вы объясняете, как большевики стремились изменить политический дискурс, повседневную жизнь и личную субъективность посредством всеобъемлющей радикализации языка и образов. , и символы.В какой-то момент вы проводите параллель между местом русской православной иконографии в русской жизни и этим новым, сакрализованным видением революции. Каким образом новая революционная пропаганда отразила роль религиозных икон в жизни людей?
Большевики во многом адаптировали иконографию Русской Православной Церкви. Революционное искусство открыто заимствовало формы религиозного искусства. На одном пропагандистском плакате 1918 года изображен Троцкий, убивающий дракона контрреволюции в точно такой же позе, как и св.Джордж убивает дракона. Еще один образ, который приходит в голову, — это момент из пропагандистского фильма той эпохи, когда портрет Ленина висит над входом в церковь, где обычно находится икона православного святого. Таким образом, в обществе, где религиозные образы глубоко укоренились в культуре, а уровень грамотности был низким, иконография очень умно использовалась для передачи посланий нового режима. Более того, религиозная символика также вполне подходит, потому что революционное движение на протяжении девятнадцатого века и сама советская власть имели религиозный, культовый характер.
Ваше обсуждение культурной и политической коннотации снега неоднократно встречается в вашей книге, но подчеркивается в вашем обсуждении работ Михаила Булгакова Белая гвардия и Мемуары мертвеца . Вы предполагаете, что снежные образы в известных произведениях русской литературы аллегорически представляют внешние социально-политические силы, такие как революция, или как нечто более интимное и субъективное. Какое место занимает Булгаков по отношению к революционным и менее революционным представлениям о снеге?
Мне понравилось работать над изображениями снега Булгакова, потому что он так хорошо использует их по-разному.Он один из тех, кто вернул нарратив революции, сделав ее образ шторма личным, а не символом неизбежного течения истории. Один из ключевых моментов, который я хотел сделать в книге, — это то, что некоторые писатели смогли восстановить повествование о революции, перепрофилировав ее символы и истории. Для меня Булгаков вернул красоту метели, если можно так выразиться. В Белая гвардия , когда бушует Гражданская война, снег в Киеве имеет волшебное, мифическое качество.Это символ сказочной красоты, мира и домашнего уюта. Тем не менее, это также означает угрожающую реальность войны и грядущих бедствий. Булгаков дал снегу одно из самых интересных представлений в понятии черный снег , которое является альтернативным названием для Белая гвардия , которое Булгаков использует в полуавтобиографических воспоминаниях мертвеца . В последнем он описывает написание своего романа и свои попытки опубликовать его в репрессивной политической среде после революции.Переход от белого к черному в названии означает отчаяние — не только для умирающего мира, изображенного в White Guard , но и отчаяние автора из-за того, что ему помешали дать жизнь своим героям и героиням в искусстве.
Одно из противоречий в советской литературе, которое вы исследуете, — это толкание цензуры, внутренней и внешней, и неудержимая сила воображения и творчества писателя, который хочет быть свободным и открыто выражать себя.В главе 7: «Плоды революции: три советских романа» вы исследуете Тихий Дон Михаила Шолохова, главную работу, которая иллюстрирует это противоречие. Хотя роман содержит необходимые марксистские напоминания о неизбежности революции, его пессимистическое видение насилия и человеческих взаимоотношений делает его особенным по сравнению с более пропагандистскими советскими романами. Не могли бы вы рассказать нам больше о Шолохове и его отношении к советской политике и культуре? Был ли он таким же независимым, как такие фигуры, как Булгаков или Пастернак, романы которых противоречили власти?
Шолохов считался пролетарским писателем, а не попутчиком или буржуазным интеллектуалом, как другие.Большинство его работ соответствует партийной линии. Quiet Don — исключение, потому что он выходит за рамки того, что считалось приемлемым. Вы правы, это было исключением из типичных для соцреалистов блюд. Несомненно, она считается вершиной советской литературы, и не без оснований. Эпический рассказ о революции и гражданской войне, Тихий Дон , наиболее необычен, потому что в обществе, которое требовало идеологического соответствия, герой политически непривязан, а исторические события рассматриваются в романе с необычайной степенью беспристрастности.В книге я рассказываю о разногласиях вокруг ее публикации, когда на Шолохова оказывали давление, чтобы он более четко представлял идеологическую ориентацию своего романа. Но Шолохов отступил и каким-то образом смог добиться одобрения Сталина, возможно потому, что последний надеялся, что писатель с таким мощным талантом может быть полезен. Сталин осознавал далеко идущее влияние великой литературы и, вероятно, надеялся, что Шолохов когда-нибудь прославит свое наследие произведением Войны и мира своего времени.
В своем обширном обсуждении романа Пастернака «Доктор Живаго » вы показываете, как роман переориентирует естественные образы и образы штормов от политического к личному.Вы утверждаете, например, что море и вода связаны с влиянием Лары на Юрия, и что она чаще всего ассоциируется с формой элементальности, которая не кодируется как явно политическая или историческая. Вы описываете похожий феномен с тем, как Пастернак представляет леса, которые процветают как идеал. Является ли это стремление к универсалистским ценностям, основанным на природе и личном чувстве, что в конечном итоге отличает этот роман от других художественных произведений, созданных в России в 1940-х и 1950-х годах, и что обрекает его на цензуру?
Как я пишу в книге, Доктор Живаго не является откровенно политическим, хотя и содержит некоторую критику большевистского режима.После того, как его первоначальный энтузиазм по поводу революции ослабевает, герой Юрий Живаго предпочел бы стоять в стороне от исторических событий. Однако важно то, что в коммунистической России было недостаточно быть нейтральным сторонним наблюдателем. Нужно было быть горячим сторонником государства или считаться его врагом. Советская фантастика 1940-х и 1950-х годов подвергалась строгому идеологическому контролю и должна была соответствовать определенным формулам. Обычно спонтанная энергия героя, иногда представленная в образах бури, должна была использоваться идеологическим воспитанием; то есть он приходит к осознанию неизбежного исторического процесса, который привел к триумфу рабочего класса и поражению мирового капитализма.Пастернак — еще один из тех, кто захватывает повествование, и образы штормов и наводнений в его романе представляют собой революцию другого рода — внутреннюю революцию личной свободы, которая включает отказ от исторического детерминизма и принятие, скорее, эфемерной красоты и мимолетные радости момента.
Поздравляю с этой замечательной публикацией. Над чем ты работаешь дальше?
Спасибо. Мне очень понравилось писать это. Я работаю над другой книгой о литературе и революции, но на этот раз исследую литературное изображение русского революционного терроризма.Рабочее название — Художник-террорист: Персонажи революционного террориста в русской художественной литературе и воспоминания от Достоевского до Савинкова . Его планируется опубликовать в Academic Studies Press в 2022 году.
Оружие метафор в российской пропаганде: сексуальное насилие как нарушение государственного суверенитета
Оружие метафор в российской пропаганде: сексуальное насилие как нарушение государственного суверенитета
Кирилл Аврамов и Эллери Кушман
Слова — очень сильное оружие.Их эмоциональная и когнитивная нагрузка умело включается в убедительные метафоры, которые удачно впитываются в более крупные и мощные «вооруженные мета-нарративы», предназначенные для так называемых «когнитивных атак» как неотъемлемой части более крупных операций влияния. Они, в свою очередь, быстро используются современными пропагандистскими машинами в ходе продолжающегося политического противостояния между Россией и коллективным Западом. По сути, эти лингвистические и логические конструкции становятся незаменимыми инструментами в арсенале современной психологической войны с ее неустанным стремлением к восприятию, когнитивным и поведенческим модификациям враждебных, периферийных целей.В этом отношении метафоры включены и «вертикально интегрированы» и, таким образом, включены в «военные мета-нарративы». Эти метанарративы обладают довольно высокой полезностью, когда речь идет о бизнесе « завоеваний сердец и » целевых сегментов местного и иностранного населения. Или, если быть более точным, бизнес « леденящих душу и пугающие умы », как в случае нынешней российской и пророссийской государственной пропаганды. На протяжении веков российское руководство прибегало к повествованию о «вечной жертве» российской истории, чтобы оправдать агрессивную внешнюю политику в так называемом российском «ближнем зарубежье».Президент Путин постоянно поддерживает мобилизацию российских граждан, поддерживая экзистенциальные кризисы на границах государства. Сегодняшние государственные средства массовой информации и пропагандистский аппарат разработали особенно эффективную стратегию, использующую мощную пропаганду злодеяний, которая фокусируется на довольно известных основных идеях защиты чистоты женственности и повторно использует их как метафору для защиты целостности российских границ. Эта новая метафора применима как для внутреннего, так и для внешнего потребления, поскольку Кремль считает, что оба они по своей сути принадлежат российской сфере влияния, которая обеспечивается военными средствами и возможностями мягкой силы.
Новый взгляд на старый трюк
Пропаганда злодеяний может быть орудием многовековой давности, доказавшим свою успешность в рамках инструментария психологической войны, но в настоящее время она переживает период процветающего «возрождения» в рамках российских кампаний дезинформации против Запада. Это возрождение включает создание и внедрение мета-нарративов, использующих оружие, которые, в свою очередь, также содержат встроенные метафоры. Чтобы проиллюстрировать эту механику, было бы лучше рассмотреть несколько хорошо и менее известных случаев в качестве примеров этой динамики.Возьмем широко разрекламированный пример так называемого «дела Лизы», получившего общественный резонанс и получившего широкую огласку в мировых СМИ несколько лет назад. История Лизы Ф., 13-летней русско-немецкой девушки, живущей в Берлине, стала вирусной в январе 2016 года. Ее якобы похитили на день и изнасиловали трое мусульман, мигрировавших с Ближнего Востока. Российские СМИ ухватились за эту историю, подчеркнув безнаказанность Германии перед сексуальными хищниками, массово прибывающими с Ближнего Востока. Хотя история Лизы оказалась ложной, она повторялась, видоизменялась и целенаправленно искажалась, чтобы служить идеологическим нуждам Кремля.В конечном итоге первоначальная история Лизы Ф. превратилась в несколько историй, которые следуют одной и той же повествовательной траектории: молодая девушка, идущая одна среди бела дня, подверглась нападению группы мигрантов с Ближнего Востока, полиции и средствам массовой информации в Европе наплевать, и девочка и ее семья остались без правосудия. По сути, тело и целостность человека были жестоко нарушены «абсолютным Другим», «иностранным захватчиком», который представляет собой тотальный антипод всем общепринятым нормам и ценностям. Тот факт, что нарушение было совершено на глазах пассивных и «бессильных» прохожих, которые просто наблюдают без реакции или репрессалий, представляет собой слабость, возникающую в результате взаимодействия с этим врагом.Другими словами, они отказывают жертве в приюте и защите, и поэтому их изображают «слабыми» и «женоподобными», что является самой сутью того, что кремлевская пропаганда хочет, чтобы мы воспринимали как стереотипное «гейроп». Это изображает Европу как континент, неспособный защитить себя, постоянно подвергающийся насилию со стороны «иностранных захватчиков», и который в конечном итоге обречен на неизбежный распад из-за «отказа» от кремлевской версии «традиционных ценностей». Таким образом, это нарушение стало возможным из-за того, что европейцы и в целом западные страны настаивали на практике представительного управления, терпимости и мультикультурализма вместо «управляемой демократии», руководимой решительным лидером.Можно задаться вопросом, почему такие слухи и фальшивые сообщения привлекают такое широкое внимание общественности и почему они, как правило, позволяют успешно изменять восприятие, познание и поведение. Безусловно, один из факторов, способствующих этому, связан с эмоциональным зарядом такого рода сообщений о злодеяниях. Обычно крайне негативная комбинация первичных чувств, таких как страх, отвращение, гнев и ярость, представляет собой идеальный стимул, который вызывает ответную реакцию на это распространяемое сообщение о зверствах.
Метафора как «когнитивное снаряжение»
Мы утверждаем, что эти сообщения о предполагаемых случаях сексуального насилия и связанные с ними слухи позволили Кремлю использовать полезную метафору, которая создает концептуальную связь между территориальным суверенитетом и телесными повреждениями.А именно, нарушение физического тела особой русской женщины целиком приравнивается к нарушению национальной и территориальной целостности «России-матушки». Таким образом, цель, которую это служит российскому руководству, должна быть ясна: приравнять эти нападения молодых женщин к нападению посторонних на территорию России. Намерение является многоцелевым: поскольку оно одновременно обеспечивает постоянное состояние страха и мобилизации граждан, оно также поддерживает потребность в сильной реакции со стороны «сильной руки».Также такой подход позволяет вызывать различную реакцию со стороны целевых аудиторий. Поскольку мужчин провоцируют на патриотическую защиту как своей страны, так и своих женщин, государство предупреждает российских женщин, что они постоянно находятся под угрозой нападения, как на территории, так и физически. Ключевым моментом является то, что государство — их единственный механизм защиты. Таким образом, он защищает чистоту и невинность русских женщин, сохраняя при этом чистоту и суверенитет российской территории.
Внутренняя проводка «когнитивного боеприпаса»
Согласно теории слухов, у всех успешных и достоверных слухов есть главный герой, антагонист и сюжет.В данном конкретном случае жертвой является молодая русская девушка школьного возраста, проживающая в другой европейской стране, обычно в Германии, Швеции, Финляндии или Украине. Она часто идет домой из школы в середине дня. Она невиновна и подвергается нападению группы опасных мигрантов, которых ее страна беспрепятственно впустила. Что наиболее важно, эти нападения часто происходят во время религиозного или известного праздника или накануне его. В одном случае нападение произошло в Счастье, , украинское слово «счастье», городе, который подвергся одним из самых жестоких боевых действий за всю оккупированную восточную Украину.В данном случае нападавшим был не мусульманин, а «фашистский» украинский солдат. Личность злоумышленника менее важна, чем сообщение, которое он отправляет. Будь то мигрант-мусульманин или украинский солдат, злоумышленник представляет внешние силы, которые стремятся проникнуть на территорию России и нарушить ее «по своей сути». Детали реакции общества и правоохранительных органов почти так же важны, как и обсуждение самого нападения. В каждой версии истории прохожие ничего не делали, СМИ отказывались освещать эту историю, а полиции не удалось арестовать известного нападавшего.Общее намеренно спроектированное представление состоит в том, чтобы продемонстрировать, что угроза вездесуща и что никто, кроме российского государства, не может защитить ни в чем не повинных мирных жителей от опасности. Это имеет два отдельных, но взаимосвязанных следствия, а именно то, что россияне, живущие за пределами территориальных границ страны, продолжают чувствовать себя защищенными и связанными с государством, а также дают Кремлю «законную» причину ужесточить ограничения и контроль внутри своих границ под видом защиты. .
Обезвреживание «когнитивного боеприпаса»
Трансмиссионные слухи, содержащие сообщения о злодеяниях, являются мощным и долговечным «когнитивным оружием» в арсенале прошлой и современной психологической войны.Они имеют тенденцию упорствовать и в целом достигают своей намеченной цели — изменить восприятие, отношение и реакцию целевых групп населения. Они сильны и вредны, особенно когда они соотносятся с первичным национальным мифом или конкретными культурными схемами, глубоко укоренившимися в определенном языковом или культурном сообществе. Если их не проверять, они обычно остаются «вне поля зрения» общественности и легко отклоняются как безвредные и даже эксцентричные, пока результаты не станут очевидными как для политиков, так и для практиков (т.е. когда уже поздно). Их сила проистекает из их способности создавать и подпитывать циклическую «общественную панику», которая, в свою очередь, мобилизует определенные слои общества. Их реакция тогда заключается в том, чтобы вынудить соответствующие элиты предпринять поспешные и, следовательно, внешне обусловленные действия в будущем. Таким образом, это спровоцированное давление открывает новое окно возможностей для получения рычагов влияния на скорость и контекст рационального принятия решений путем создания условий для элит враждебной третьей стороной. В идеале это именно то, чего хотели бы планировщики эффективной операции влияния в качестве конечного результата своей работы.При условии их полезности, история Лизы Ф и все ее варианты как «метафоры с оружием в руках» являются тому примером.
Обезвредить и нейтрализовать разрушающий эффект этих «устройств», безусловно, непростая задача, поскольку это будет означать тестирование когнитивной устойчивости целевой группы населения в более широкой глобальной перспективе. Вызовы исходят из нескольких направлений, включая, помимо прочего, характер распространения слухов, скорость их распространения и состояние социальной среды, в которую они были распространены.Чтобы увеличить сложность, мы можем добавить уровни осведомленности о массовой информации и политической поляризации и даже уровень общей социальной тревожности. Конечно, этот список можно продолжить. Тем не менее, несколько ключевых выводов из исследования силы «метафор в качестве оружия» в конкретном контексте российской и пророссийской пропаганды включают тот факт, что, если их не остановить, отключить и не деконструировать должным образом, они могут быстро и неожиданно получить серьезную поддержку и «нанести удар». ”Несколько целей одновременно на Западе и в развивающихся странах.Они также наносят серьезный и долговременный вред обществам, серьезно пострадавшим от крайне поляризующих и вызывающих разногласия политических, экономических, социальных и религиозных проблем. Они представляют собой идеальные предпосылки для распространения графических «альтернативных отчетов» и проверки общего когнитивного «иммунитета» и устойчивости масс. И последнее, но не менее важное: развертывание этих «когнитивных боеприпасов» на нынешнем «горячем» этапе политического противостояния между Россией и Западом должно служить суровым напоминанием о том, что следует активно разрабатывать и реализовывать многочисленные инициативы по «разрядке», нацеленные на то, чтобы повышение уровня когнитивной защиты как в военных, так и в гражданских учреждениях.
.