что такое в Литературной энциклопедии

МЕТАФОРА

(греч. Μεταφορα, лат. Translatio, «перенесение») — не в собственном, а в переносном смысле употребленное картинное или образное выражение; представляет… смотреть

МЕТАФОРА

(от греч. metaphorá — перенесение)        1) Троп, основанный на принципе сходства. В основе М. — способность слова к своеобразному удвоению (умножению… смотреть

МЕТАФОРА

МЕТАФОРА, -ы, ж. 1. Вид тропа — скрытое образное сравнение, уподоблениеодного предмета, явления другому (напр. чаша бытия), а также вообще образноесравнение в разных видах искусств (спец.). Символическая, романтическая м.М. в кино, в живописи. Развернутая м. 2. В лингвистике: переносноеупотребление слова, образование такого значения. II прил. метафорический,-ая, -ое. М образ птицы-тройки в «Мертвых душах». Метафорическое мышление…. смотреть

МЕТАФОРА

метафора ж. Оборот речи, заключающийся в употреблении слов и выражений в переносном значении для определения предмета или явления на основе аналогии, сравнения или сходства (в литературоведении). <br><br><br>… смотреть

МЕТАФОРА

метафора См. пример… Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений.- под. ред. Н. Абрамова, М.: Русские словари,1999. метафора пример; перенесение, троп, сравнение, олицетворение, прозопопея Словарь русских синонимов. метафора сущ., кол-во синонимов: 6 • кеннинг (1) • олицетворение (12) • перенесение (11) • прозопопея (3) • сравнение (15) • троп (15) Словарь синонимов ASIS.В.Н. Тришин.2013. . Синонимы: олицетворение, перенесение, прозопопея, сравнение, троп… смотреть

МЕТАФОРА

МЕТАФОРА (от греч. metaphora — перенесение), 1) троп, основанный на принципе сходства. В основе М.- способность слова к своеобразному удвоению (умнож… смотреть

МЕТАФОРА

Метафора (греч. Μεταφορα, лат. Translatio, «перенесение») — не в собственном, а в переносном смысле употребленное картинное или образное выражение; представляет собой как бы концентрированное сравнение, причем вместо предмета сравниваемого ставится непосредственно название предмета, с которым желают сравнить, например: розы щек — вместо розовые (т.

е. розоподобные) щеки или розовый цвет щек. М. способствует изяществу, силе и блеску речи; даже в обыденной жизни, в просторечии, выражения страсти без нее почти никогда не обходятся. В особенности для поэтов М. является необходимым вспомогательным средством. Она дает речи особую, высшую прозрачность, облекая даже отвлеченное понятие в живые формы и делая его доступным созерцанию. Различают четыре вида М. В первом виде одно конкретное (или чувственное) ставится на место другого, например <i>лес мачт, алмазы росы</i>; во втором — одухотворяются или оживляются предметы неодушевленные, силам природы приписываются чувства, действия и состояния, свойственные человеку, например <i>вьюга злится, вьюга плачет</i>; третий вид М. облекает мысли, чувства, страсти и проч. в видимые формы, например <i>столпы государства, яд сомнения</i>; четвертый вид М. соединяет одно отвлеченное понятие с другим, например <i>горечь разлуки.</i> Если М. очень распространена, она переходит в аллегорию (см.
). Ср. Brinkmann, «Die Metaphern. Studien ü ber den Geist der modernen Sprachen» (Бонн, 1878, т. I).<br><br><br>… смотреть

МЕТАФОРА

(греч. metaphora — перенесение) — перенесение свойств одного предмета (явления или грани бытия) на другой по принципу их сходства в каком-либо отношении или по контрасту. При всем многообразии теорий М. можно условно разделить на три группы в зависимости от признака деления. Каждое решение определяет, что принять за критерий метафоричности, можно ли перефразировать М., можно ли заменить М. буквальной речью без потери смысла и в каких случаях М. используется. Первый подход (прагматический) допускает существование только одного значения, ассоциированного со словом, фразой или предложением, например, буквального, когда любое выражение значит лишь то, что значат его слова, а явление М. лежит за пределами смысла предложения (Дж.Серль, Д.Дэвидсон). При этом М. определяется как прагматический феномен и сводится к уже известной мыслительной операции, например, к сравнению (Серль и др.

). Второй подход (субституциональный) схож с первым в своем допуске лишь одного типа значений для слова, но сводит М. к особого вида операции (например, Дж.Лэйкофф, Д.Гентнер, Н.Д.Арутюнова, П.Тагард и др.). Третий подход допускает существование двух типов значений, ассоциированных со словом, фразой или предложением: буквального и метафорического значения (Аристотель, М.Блэк, А.Ричардс и др.). Первый подход требует признания особой необходимости замаскировать известный механизм в другую форму. Второй подход требует признания существования дополнительного механизма для перевода буквального смысла высказывания в метафорический. Третий подход требует признания существования двух различных смыслов и, следовательно, существования двух различных механизмов анализа высказываний. Можно попытаться свести М. к уже имеющейся языковой конструкции. Смысл такого подхода заключается в идее, которая рассматривает М. как конструкцию, использующуюся [по какой-то причине] вместо другой конструкции (это может быть сравнение или аналогия).
Так М. в форме высказывания «А [есть] В» часто интерпретировалась как укороченная версия сравнения «А [есть] подобно на В» и рассматривалась как конструкция, отражающая определенное сходство между объектами — см., например, Б.В.Томашевский: «Поэтика. (Краткий курс)», 1998. Цель же применения М. вместо сравнения виделась в ее большей риторической силе или красоте. М. фактически сводится к украшению речи, что, в общем, предполагает прагматическую функцию М. Такой подход требует описания модели понимания М. как модели совпадения атрибутов объектов. Такой подход был назван М.Блэком («Модели и метафоры», 1962) сравнительным подходом. В этом случае как раскодирование М., так и ее возможный парафраз могут идти простой заменой М. на сравнение, т.е. один объект, упомянутый в М., будет приниматься «определенным образом» схожим с другим (форма «А [есть] В» тогда может быть представлена в виде «А [есть] как В по отношению к свойству С»). Проблема замены М. на сравнение была подробно описана А.Ортони («Роль подобия в сравнениях и метафорах», 1979).
Он отметил, что если мы можем сказать, что любовь «в некотором смысле» похожа на сумасшествие (в М. «любовь — это сумасшествие»), тогда почему бы нам не сказать, что она похожа на яблоко, мороженое, светофор, комплексное число, правосудие или на все что угодно, пришедшее на ум также «в некотором смысле». Другими словами, все похоже на все «в некотором смысле». Для того чтобы проверить процент схожих существенных качеств между объектами буквальных и небуквальных сравнений (Ортони называл их similes — уподобления), он провел эксперимент, который показал, что объекты в небуквальных сравнениях (например, «энциклопедии похожи на золотые прииски») имеют общим только лишь один процент (!) существенных свойств, в то время как этот процент возрастает до 25 в случае буквальных сравнений (например «энциклопедии похожи на словари»). Этот эксперимент позволил Ортони сделать заключение, что «понятия из уподоблений практически не имеют общих существенных черт, в то время как понятия в буквальных сравнениях имеют много существенных черт.
Вывод, который следует извлечь из этого, заключается в том, что если кто-нибудь, утверждая сходность двух вещей, будет иметь в виду наличие у них множества общих существенных свойств, то результаты исследований ясно показывают, что уподобления, или, по крайней мере, понятия, употребляющиеся в метафорах, на самом деле не являются схожими, в противоположность понятиям буквальных сравнений». В свою очередь, Ортони предположил, что в М. сравниваются существенные свойства одного объекта и несущественные другого. Однако это утверждение также не выдержало экспериментальной проверки (испытуемые не считали свойства, по которым были схожи предметы в М., существенными для обоих предметов), и исследователи остались лишь с возможностью сравнения по несущественным признакам. Такое решение, однако, видится сомнительным с прагматической точки зрения. Прагматический подход к М. может принять и более сложные формы. В рамках этого подхода весьма интересное решение было предложено Серлем («Метафора», 1979).
Его решение основывалось на идее, утверждающей разницу между метафорическим смыслом и смыслом предложения: «Когда мы говорим о метафорическом смысле слова, выражения или предложения, мы говорим о том, что говорящий мог бы им выразить… в отличие от того, что это слово, выражение или предложение в действительности значат». Таким образом, Серль разделяет смысл (значение) сказанного и смысл предложения, утверждая, что «метафорический смысл — это всегда смысл сказанного», в то время как «в случае буквальных высказываний, смысл сказанного и смысл предложения является одним и тем же». В отличие от других исследователей (например, Блэка), Серль отбрасывает идею, что предложение, фраза или слово могут иметь два отдельных смысла: буквальный и метафорический — смысл предложения остается одним и тем же независимо от того, как мы будем интерпретировать его: как М. или как буквальное выражение. Такой взгляд на М. имеет весьма существенные последствия. В случае буквального высказывания мы можем говорить об его истинности или ложности по отношению к условиям истинности, определяемым понятиями, использованными в этом высказывании, в то время как «в случае метафорического высказывания условия истинности сделанного утверждения не определяются условиями истинности предложения» (Серль), хотя мы все же в праве полагать, что метафорический смысл, даже расходясь со смыслом предложения, требует соответственный набор условий истинности.
Тогда метафорический смысл и соответственный набор условий истинности может быть принят за парафраз М. — «метафорическое утверждение будет истинно тогда и только тогда, когда соответствующее утверждение, использующее предложение парафраза, является истинным». Подход Серля требует от слушателя или читателя проделать три шага в процессе понимания метафорического высказывания. Их условно можно сгруппировать в две фазы, соединяя второй и третий шаг, описанный Серлем: 1. На первой фазе (первый шаг, в терминологии Серля) слушатель должен решить, имеет он перед собой М. или нет. 2. На второй фазе слушатель должен «вычислить» смысл говоримого (speaker’s utterance meaning), отличающегося от смысла предложения. Сначала (второй шаг, по терминологии Серля) человек должен подобрать набор возможных интерпретаций предложения, которые могут являться смыслом говоримого. Затем (третий шаг, по терминологии Серля) необходимо сузить этот набор возможных интерпретаций до одной, являющейся наиболее приемлемым кандидатом на роль смысла говоримого.
Для первого шага Серль предложил следующий критерий: «Если высказывание дефектно в буквальной интерпретации, ищи смысл высказывания, отличающийся от смысла предложения». Для второго шага он предложил 8 принципов, которые могут привести слушателя от смысла предложения к [набору] возможных смыслов высказывания. Решение Серля для М. позволяет думать о метафорическом смысле высказывания как об утверждении истинном при некоторых условиях истинности на фоне имеющихся у нас знаний. Такое решение, к сожалению, имеет свои слабые стороны. Будучи проинтерпретирована буквально, М., весьма часто, представляет из себя ложное высказывание, т.е. утверждение, содержащееся в М., является ложным при любых условиях истинности. В рамках прагматического подхода к М. мы не можем говорить о двух различных смыслах М., обусловленных либо двумя различными наборами внутренних механизмов, либо двумя возможными единицами смысла. Согласно теории Серля, из высказывания, являющегося ложным (буквальный смысл М.), необходимо прийти к другому, истинному высказыванию, представляющему настоящий смысл М. Тут име- ет место следующая картина: по какой-то прагматической причине мы используем для передачи сообщения слова, смысл которых отличается от смысла сообщения. К сожалению, решение Серля не гарантирует парафраза: не будет существовать стратегии, которая бы гарантировала правильность вывода истинного утверждения из ложного. Другая существенная проблема состоит в необходимости среди ложных и бессмысленных высказываний найти и отсеять некоторые «плохие» ложные высказывания (например, случайную комбинацию слов), непригодные для последующего анализа (вычисления метафорического смысла), оставив «хорошие» ложные высказывания, передающие некий смысл. Обе проблемы весьма серьезны и, как кажется, решение Серля не позволяет дать на них удовлетворительный ответ. В любом случае, прагматический подход требует, чтобы М. сначала была переведена в известную операцию, а затем уже проинтерпретирована определенным образом, т.е. любое метафорическое высказывание вначале понимается буквально, а небуквальная интерпретация второстепенна по своей природе. При этом процесс понимания М. требовал бы больше времени, чем процесс понимания буквальных выражений. Однако психологические исследования ряда авторов показали, что это не так. Если мы не можем свести М. к какой-либо известной операции (например, к сравнению), то мы можем попытаться представить ее как некоторую совершенно особую операцию. Так, например, Глюксбергом была предложена идея, что М. есть операция включения в класс. Однако не прямое (А включается в класс В), а такое, когда В обозначает более широкий класс предметов (в М. «работа — это тюрьма», «тюрьма» обозначает класс всех объектов, достаточно неприятных и ограничивающих свободу, куда, помимо тюрьмы, входят и школа, и семья, и т.д.). Стоит упомянуть и другие подходы к объяснению М., которые также можно относить к субституциональному подходу. Например, Д.Гентнер («Очерчивание структуры: Теоретические рамки аналогии», 1983) предложила рассматривать М. как аналогию. Аналогия («А [есть] как В») рассматривается ею как отношение отображения между двумя доменами (А и В), где домены представлены как системы объектов, их атрибутов и связей между объектами. Согласно Гентнер, наши знания об объектах можно представить в виде двух множеств: множества атрибутов и множества связей между ними. В этом случае различные виды отношений между доменами могут быть представлены через два показателя: а) число одинаковых атрибутов и б) число одинаковых связей. Так как «множество (возможно, большинство) метафор подчеркивают, в основном, сходство отношений и, таким образом, являются, по своей сути, аналогиями» (Гентнер), то и анализировать их следует как вид аналогии. И в тоже время Гентнер отмечает, что даже «для метафор, которые поддаются интерпретации как аналогии или комбинации аналогий, правила отображения в целом менее систематичны в сравнении с правилами отображения чистых аналогий». В общем же плане М. рассматривается Гентнер достаточно аморфно распределенной на плоскости «общие атрибуты/связи» и принципиально различается лишь с отношением буквального сходства (Гентнер: «Механизмы научения по аналогии», 1989). Такой результат не позволяет принять гипотезу Гентнер за удачное объяснение М. , так как он, по сути, всего лишь утверждает, что М. не есть буквальное сравнение. П.Тагард, отводя аналогии одно из центральных мест в структуре человеческого мышления, также рассматривает ее как основу М. («Разум», 1996). Будучи основанной на аналогии, М., согласно Тагарду, отражает систематические сходства между двумя объектами: «Все метафоры в качестве своего базисного когнитивного механизма опираются на систематическое сравнение, выполняемое аналогическим отображением, хотя метафора может идти далее аналогии, используя другие фигуративные приемы для создания более широкой ауры ассоциаций. Как создание метафоры говорящим, так и ее понимание слушающим требует восприятия лежащей в ее основе аналогии». Еще один подход к объяснению М. — это теория Дж.Лэйкова. Он и его соавторы (Дж. Лэйков и М.Джонсон: «Метафоры, посредством которых мы живем», 1980; Дж.Лэйков и М.Турнер: «Больше чем холодный разум», 1989; Дж.Лэйков: «Что такое метафора?», 1993) утверждали, что «в повседневной жизни метафора часто встречается не только в языке, но и в мыслях и поступках» (Лэйков и Джонсон: «Метафоры, посредством которых мы живем»). Эта идея берет начало, по крайней мере, со времен Ницше, который также утверждал, что весь язык метафоричен. «Метафора означает метафорическую концепцию» (Лэйков и Джонсон: «Метафоры, посредством которых мы живем»), и «суть метафоры состоит в понимании и выражении одной вещи посредством другой». Углубляясь в теорию Лэйкова, прежде всего необходимо отметить, что под термином «М.» он понимал не совсем то, что обычно под ним понимается. Сама форма «А [есть] В» это просто «метафорическое выражение» для Лэйкова, в то время как метафора — для него есть это «метафорическая концепция». В одной из своих последних работ Лэйков приводит следующее определение: «слово «метафора»… обозначает «отношение между двумя доменами в концептуальном поле». Понятие «метафорическое выражение» относится к лингвистическому выражению (слово, фраза или предложение), являющемуся поверхностной реализацией такого отношения (тем, что слово «метафора» обозначала в старой теории)». При этом метафорическое отображение состоит в отображении слотов указанных доменов: отображении между связями, свойствами и знаниями, характеризующими оба домена (Дж. Лэйков и М.Турнер: «Больше чем холодный разум»). Та базисная конструкция, которая была названа Лэйковым «метафорической концепцией», может быть, проинтерпретирована как устойчивая структура в наших концептуальных полях. Важно отметить тот факт, что, согласно Лэйкову, М. — это не динамическое явление, возникающее в процессе понимания, а, скорее, жесткая структура. То, что обычно принимается за М., является всего лишь именем М. для Лэйкова: «Имена отображений часто принимают форму утверждений, например, ЛЮБОВЬ ЭТО ПУТЕШЕСТВИЕ. Но отображения сами по себе не являются утверждениями. Если имена отображений будут ошибочно приниматься за сами отображения, то читатель может подумать, что, в этой теории, метафоры рассматриваются как утверждения. Они являются всем чем угодно, но не этим: метафоры — это отображения, т.е. множества связей» («Что такое метафора?»). Один из главных принципов в теории Лэйкова — это так называемый «принцип инвариантности», утверждающий, что «метафорическое отображение сохраняет когнитивную топологию (т. е. структуру образа-схемы) отображаемой области (домена) в той степени, в которой она согласуется с внутренней структурой другой, участвующей в отображении области». Критичными для теории Лэйкова является следующее. 1). Проблема замены метафор буквальным текстом. В целом, этот вопрос будет являться критическим для любой теории М., не определяющей четкой границы между метафорическим и буквальным, т.е. не относящей метафорическое и буквальное к двум разным непересекающимся классам. Так, если утверждается, что не следует пытаться разграничить метафорическое и буквальное, или что привычный нам «буквальный» язык в большой степени метафоричен, то оказывается неясным, почему далеко не всегда представляется возможным заменить буквальный текст на М. или М. на буквальный текст. Можно, также, сформулировать иное возражение: если М. имеет в человеческой речи такой же статус, как и буквальные выражения (те же свойства и функции), тогда метафорический аргумент должен быть настолько же приемлем в дискуссии, как и то, что обычно полагается буквальным. Так, если в теории Лэйкова то, что обычно называется M., a также многие другие (есть лишь отдельные исключения) выражения, которые обычно обозначаются буквальными, базируются на некоторых универсальных «метафорических концепциях», то неясно, почему нельзя заменить одно выражение, «санкционированное» М., на другое выражение, которое также санкционировано этой или схожей М. В такой замене не должно многое потеряться, так как концептуальные структуры останутся нетронутыми. И поэтому никакое выражение не должно обладать привилегией в использовании или каким-либо особым статусом, делающим его более предпочтительным, например, в научных текстах или речевом общении. Практика, однако, свидетельствует, что использование М. ограничено, так как смысл их неясен и их понимание требует больших когнитивных усилий. Можно даже считать, что М. до некоторой степени асоциальна, так как она может явиться серьезной помехой общению. Такой вывод косвенно подтверждается теорией Х.Грайса («Логика и беседа», 1975) и современной прагматикой. 2) Другой критичный вопрос для теории Лэйкова — вопрос о том, почему не любая комбинация слов является М. Тут имеется определенная проблема. Допустим, я скажу, что в число универсальных метафорических концепций, кроме «БОЛЬШЕ — ВВЕРХ», «ВРЕМЯ — ЭТО ПРОСТРАНСТВО» и т.д., входит еще и М. «ЮМ НЕ ПРАВ», которая может быть реализована во множестве лингвистических выражений. В этой М. мы отображаем онтологию домена НЕ ПРАВ на домен ЮМ так, как это делается в случае других М., предложенных Лэйковым. И такая М. будет весьма полезна! Все, что Юм сказал, написал или сделал, будет понято, как ложное и неправильное, т.е. я, обладая такой концептуальной М., буду понимать более сложный домен (работы Юма) через менее сложный и «более четко определенный» домен (НЕ ПРАВ — домен). Эта М. будет весьма успешно «организовывать мои мысли и речь». А сейчас следует задаться вопросом, как можно избавить себя от подобных надуманных «М.» и как, в общем, можно быть уверенным, что приведенная М. не является простой комбинацией слов, произвольно составленной каким-нибудь шутником? Для этих целей должно существовать правило, которое будет играть роль определенного «фильтра». Для того чтобы ввести ограничения на процесс отображения между доменами, Лэйков предположил, что «в процессе отображения сохраняется причинная структура, структура аспектов и единство элементов» как, например, «сохранение мета-структур объясняет, почему смерть не метафоризируется как… сидение на диване» («Что такое метафора?»). Однако такой «фильтр» не всегда будет работать (в стихах мы можем допустить любую М.). С другой стороны, если мы отбросим его вообще, то останемся с полностью нерешенной проблемой. И это весьма серьезная проблема для теории Лэйкова. Решение, предложенное Лэйковым, тесно связано с идеей переноса структуры от одного концептуального домена к другому, т.е. с принципиальной возможностью найти ограниченное множество соответствий между сложными схемами представления знаний, определяющимися (вызывающимися) словами, используемыми в метафорическом выражении. Такое решение можно рассматривать как двух-объектную модель, сравнивая ее с много-объектной моделью, предложенной несколько позже Дж. Фукунье и М.Турнером («Смешение как центральный процесс грамматики», 1996; «Концептуальная интерпретация и формальное выражение», 1995), которая основана на подобных идеях, но допускает интеграцию структур, относящихся к нескольким доменам. Фукунье описывает М. через операцию «смешения» (blending) нескольких концептуальных полей в некотором поле порождения смысла. В этом поле возникают непредсказуемые смысловые «смеси» из тех концепций, которые входят в М. Подобная идея разделяется достаточно большим числом исследователей, работающих в области искусственного интеллекта и информатики. Можно еще раз вспомнить Гентнер и Тагарда, предложивших рассматривать М. — в русле теории аналогии — как операцию отображения между доменами, сохраняющую структуру доменов. Являясь достаточно ясным, простым и весьма обещающим с практической точки зрения, субституциональный подход к М. все же не лишен определенных недостатков. Одна из самых серьезных его проблем — это проблема с парафразом. Другими словами, если любая М. — это операция на концептуальных структурах (схемах, категориях, доменах и т.д.), тогда всегда должна существовать возможность выразить метафорический смысл через средства буквального языка (то, с чем не соглашался Аристотель). В этом случае описание формальной операции, заданной на любой разновидности концептуальных структур, будет полным парафразом М. Такая ситуация логически возможна, но до сих пор не создано ни одной теории (или алгоритма), которые бы смогли дать любой М. адекватный парафраз. Существует еще и другая проблема. Что произойдет, если тот алгоритм (операция или отношение), которое, как думается, управляет М., будет применен к двум произвольно взятым словам? Можно отметить, что вопросы о возможности парафраза и отношении произвольных терминов — это критические вопросы для любой теории М., рассматривающей ее как четко определенную операцию на концептуальных схемах. Для данной группы решений основной проблемой является как описание процедуры порождения метафорического смысла (а это значит создание теории мыслительных операций для каждого теоретического решения), так и описание механизма, ответственного за решение, в каких случаях следует считать высказывание М. Если мы решаем вторую проблему путем введения критерия, схожего с тем, что был предложен Серлем («если с буквальным смыслом высказывания возникли проблемы, то ищи его метафорический смысл»), то мы неизбежно приходим к утверждению примата одного механизма над другим, что должно вести к разному времени восприятия буквального и метафорического и что противоречит эмпирическим данным. Последнее из возможных решений состоит в том, чтобы признать М. операцией над некоторыми единицами, принципиально отличными от тех, которые используются в буквальной речи. Такое решение было продолжено А.Ричардсом («Философия риторики», 1936) и М.Блэком («Модели и метафоры», «Еще больше о метафорах», 1979) в их подходе, известном под названием «интеракционистский» и встречающемся в более поздних работах других авторов. В книге Блэка «Модели и метафоры» можно найти строчки, которые указывают на принципиальную разницу между метафорическим и буквальным: «…в определенном контексте фокус [М.] …получает новое значение, не вполне совпадающее с его значением в буквальном использовании и не вполне совпадающее со значением, которое будет иметь любая буквальная замена». М., согласно интеракционистского подхода, можно представить как процесс взаимодействия между словами: «В самой простой формулировке, когда мы используем метафору, у нас активизируются два представления о разных вещах, поддерживающиеся одним словом и фразой, чье значение является результатом взаимодействия этих представлений» (Ричарде). Этот процесс отличается от того процесса, который используется в буквальной речи. Новый смысл является результатом взаимодействия между двумя потоками мысли внутри одного слова или выражения. Ричарде отмечает, что как одно слово может иметь несколько метафорических пониманий, так и несколько значений этого слова могут слиться в одно в метафорическом высказывании. Блэк описал механизм такого взаимодействия более подробно. Он рассматривал понятие (слово в метафорическом высказывании) как систему ассоциаций («system of associated commonplaces» в терминологии Блэка), которая может рассматриваться как набор утверждений об этом понятии, которые рассматриваются как истинные. В М. мы формируем одну систему ассоциаций по другой. Так, мы «вдавливаем» некоторые из ассоциаций одного понятия в структуру другого, а некоторые из связей подавляются. Другими словами, М. «подавляет некоторые детали и подчеркивает другие — иными словами, организует наше представление о предмете» (Блэк), в то время как возникающая в результате этого процесса структура наследует свойства обоих понятий, входящих в М., и не может быть объяснена структурой каждого из них, взятого в отдельности. Будет, однако, ошибкой думать, что этот механизм представляет собой простое отношение отображения структур. Мы скорее «видим» один предмет через другой предмет, т.е. М. «фильтрует и преобразовывает: она не только сортирует, она выпячивает те аспекты… ко- торые могут остаться невидимыми при других условиях» (Блэк). Используемые ассоциации также могут изменить свой смысл в процессе взаимодействия. «Вдавливая» одну структуру ассоциаций (набор утверждений, рассматриваемых истинными для данного объекта) в другую структуру, мы изменяем смысл ассоциаций, относящихся к первому объекту (формируем наш «материал» так, чтобы он принял исходную «форму») и, в то же время, изменяем смысл ассоциаций второго объекта (сама наша «форма» изменяется под воздействием структуры «материала»). В процессе такого «вдавливания» некоторые ассоциации могут обрести метафорический смысл, но с меньшей метафорической «силой», как писал Блэк. В случае только что придуманных или поэтических М., автор может добавить к существующей системе ассоциаций еще и набор специально созданных ассоциаций. Такой механизм взаимодействия не всегда позволяет произвести парафраз М. без потери ее когнитивного содержания. Таким образом, единицей метафорического высказывания является некоторая «система ассоциаций», для которых предлагается особая функция взаимодействия. Интеракционистский подход к М. удобен тем, что для объяснения механизма М. не вводится формальной операции. В то же время, такой подход требует гораздо более серьезной теории, чем первые два. По сути, прагматическое решение — самый простой вариант объяснения М. Он требует лишь выбора операции и систематической эмпирической проверки. Прагматическую же надобность можно свести к риторической или декоративной функции. Субституциональный подход требует от исследователя более серьезной работы и приводит его к необходимости обосновывать новую когнитивную функцию. Последний подход представляет наиболее сложную проблему: исследователь сталкивается с необходимостью разработки определенной модели сознания. А.П. Репеко… смотреть

Что такое метафора, примеры из русского языка и литературы

В литературном языке, как, впрочем, и в разговорном, мы часто используем разнообразные фигуры речи, подчас даже сами того не осознавая. Мало кто думает: «Хм, а вот вверну-ка я сейчас такую метафору…

» Но иногда очень полезно знать, уметь находить в чужой речи и употреблять в собственной разные художественные элементы. Это разнообразит речь, делает её более живой, насыщенной, приятной на слух и своеобразной.

Из этой статьи вы узнаете об одном из самых распространённых тропов речи — метафоре.

Троп

Сперва давайте разберёмся, о чём вообще идёт речь. Что это за тропы и куда они ведут?

Троп (от греческого τρόπος — оборот) — это слово или выражение, которое используется в переносном значении, чтобы усилить, разнообразить речь. Не будь тропов, наша речь была бы похожа на словарную статью или, ещё хуже, на какие-нибудь нормативные акты.

Вот в этих случаях тропы не используются вообще, потому что законы, словари, всякие инструкции, дела и справки должны быть не образными, а как можно более конкретными, не допускающими разночтений.

Во всех остальных случаях: в разговоре, в литературе, в публицистике, авторы насыщают речь разнообразными тропами и фигурами. Это делает речь более художественной, выразительной, интересной, насыщенной.

К тропам относятся такие приёмы, как метафора — мы подробно расскажем про неё ниже, а также метонимия, эпитет, гипербола, сравнение, эвфемизм и так далее.

Метафора

Итак, перейдём ближе к теме. Концепция метафоры дана ещё Аристотелем, а это было довольно-таки давно. Тогда и зародились лексикология и филология. И большинство терминов заимствованы в современный русский язык именно из древнегреческого.

Аристотель

Аристотель определял метафору как «сравнение неназванного предмета с другим на основании какого-то общего признака». А само слово μεταφορά с древнегреческого переводится как «переносное значение». Чтобы вам сразу стало понятно, вот пример, который наверняка знаком всем:

Простой, как валенок (как три рубля, как тапочки).

Это и есть та самая метафора. Но вернёмся к Аристотелю. Он вообще понимал всё искусство как «подражание жизни». То есть, как одну большую, ёмкую метафору. Позднее другие учёные сузили это огромное понятие, выделив в отдельные категории гиперболу (преувеличение), синекдоху (соотношение), простое сравнение и некоторые другие тропы.

Функции метафоры

Учёным-лексикологам нужно не просто определить понятие. Им нужно ещё подробно описать, какие функции оно выполняет, с какой целью употребляется и существует. В своём исследовании в 1992 году В.К. Харченко выделил целых 15 (!) функций метафоры. Основными же, как говорит курс средней школы, являются текстообразующая, жанрообразующая и стилеобразующая функции.

Метафора «Золотые руки»

Иными словами, с помощью метафор можно придать тексту окраску, присущую какому-то отдельному жанру, стилю. Что касается текстообразующей функции, то существует мнение, согласно которому именно метафоры создают подтекст (содержательно-подтекстовую информацию) любого произведения.

Метафора «Серебряные волосы»

В разных контекстах метафоры могут нести различные функции. Например, в поэтических текстах они чаще всего несут функцию эстетическую. Метафора должна украшать текст и создавать художественный образ. В научных текстах метафоры могут иметь эвристическое (познавательное) значение. Это помогает описать, осмыслить новый объект исследования через знания об известных, уже описанных объектах.

Метафора «Осень жизни»

В последнее время в лингвистике выделяют также политическую метафору (некоторые исследователи выделяют эту функцию метафоры отдельно), которая призвана придать высказываниям двусмысленность, завуалировать острые и спорные моменты, «минимизируя отвественность говорящего за возможную буквальную интерпретацию его слов адресатом» (И.М. Кобозева, 2001). Появляется новая, манипулятивная функция метафоры. Так развивается язык и наука о нём.

Как создать метафору?

Чтобы создать метафорическое выражение, нужно найти у предметов точки сравнения или сопоставления. Вот так всё просто. Например, берём предмет «заря». С чем бы его сравнить? Заря алая, яркая, горит…

Сравним-ка мы её с огнём! И получится то, что делали миллионы писателей до нас: «огонь зари», «горит восход», «пожар разгорался на востоке».

Действительно, это намного интереснее, чем просто написать «всходило солнце».

Метафора «Горит восход»Самые длинные слова в русском языке

На самом деле, писатели и поэты тратят часы, чтобы найти удачную метафору: меткую, образную, цельную. Не случайно мы так восхищаемся работами классиков литературы. Например, возьмём известное стихотворение Фета:

Дул север. Плакала траваИ ветви о недавнем зное,И роз, проснувшихся едва,

Сжималось сердце молодое.

Или другое — Лермонтова:

Она поет — и звуки тают,Как поцелуи на устах,Глядит — и небеса играют

В ее божественных глазах.

Как видно, в обоих четверостишиях не просто повествуется о каком-то явлении или человеке, а создаётся его объёмный, яркий образ, воплощающий мысль автора, передающий её красочно и художественно.

Метафора «Плакала трава»

Так вот для чего нужны метафоры — для создания образов! Метафорами мы не просто украшаем речь, а создаём картинку для слушателя или читателя. Представьте речь без метафор как карандашный набросок, а обогащённую выразительными средствами — как объёмное изображение, и вы поймёте смысл метафоры.

Какие бывают метафоры?

В современном языкознании различают два вида метафор: диафору и эпифору.

Диафора (резкая метафора) — это метафора, в которой объединяются очень контрастные понятия. В таких метафорах ясно заметна фигуральность, они являются более образными. Само слово на древнегреческом обозначает «спор».

Метафора «Цветок Луны»

Примеры диафоры: “цветок луны”, “медоточивые уста”, “лить бальзам на душу”. Видно, что понятия для сравнения взяты из разных сфер, поэтому такие высказывания нельзя воспринимать буквально, но в контексте произведения их смысл станет ясным, добавив тексту выразительности и красоты.

Эпифора (стёртая метафора) — это привычное выражение, часто клишированное, которое мы уже не всегда воспринимаем как метафорическое. Например: “лес рук”, “как по маслу”, “прирасти к месту”.

Метафора «Лес рук»

К эпифоре близка метафора-формула — ещё бо

Метафора и сравнение -Литературоведение и теория литературы

Метафора и сравнение. — Текст : электронный // Myfilology.ru – информационный филологический ресурс : [сайт]. – URL: https://myfilology.ru//137/323/ (дата обращения: 24.12.2020)

Метафора

Метафора (от др. -греч. μεταφορ — «перенос», «переносное значение») — слово или выражение, употребляемое в переносном значении, в основе которого лежит неназванное сравнение предмета с каким-либо другим на основании их общего признака. Термин принадлежит Аристотелю и связан с его пониманием искусства как подражания жизни. Метафора Аристотеля, в сущности, почти неотличима от гиперболы (преувеличения), от синекдохи, от простого сравнения или олицетворения и уподобления. Во всех случаях присутствует перенесение смысла с одного слова на другое.

Так, старость можно назвать вечером или осенью жизни, так как все эти трипонятия ассоциируются по общему их признаку приближения к концу: жизни, суток, года. Как и другие тропы(метонимия, синекдоха), метафора есть не только явление поэтического стиля, но и общеязыковое.Множество слов в языке образованы метафорически или применяются метафорически, причем переносныйсмысл слова рано или поздно вытесняет смысл, слово понимается только в своем переносном значении,которое тем самым уже не сознается как переносное, так как первоначальный прямой его смысл ужепотускнел или даже совсем утратился. Такого рода метафорическое происхождение вскрывается вотдельных, самостоятельных словах (коньки, окно, привязанность, пленительный, грозный, осоветь), но ещечаще в словосочетаниях (крылья мельницы, горный хребет, розовые мечты, висеть на волоске). Напротив, ометафоре, как явлении стиля, следует говорить в тех случаях, когда в слове или в сочетании слов сознаетсяили ощущается и прямое, и переносное значение.

  1. Косвенное сообщение в виде истории или образного выражения, использующего сравнение.
  2. Оборот речи, состоящий в употреблении слов и выражений в переносном смысле на основе какой-то аналогии, сходства, сравнения.

В метафоре можно выделить 4 «элемента»:

  1. Категория или контекст,
  2. Объект внутри конкретной категории,
  3. Процесс, каким этот объект осуществляет функцию,
  4. Приложения этого процесса к реальным ситуациям, или пересечения с ними.

Метафора часто становится эстетической самоцелью и вытесняет первоначальное исходное значение слова. У Шекспира, например, часто важен не исходный житейский смысл высказывания, а его неожиданное метафорическое значение — новый смысл. Это приводило в недоумение Льва Толстого, воспитанного на принципах аристотелевского реализма. Проще говоря, метафора не только отражает жизнь, но и творит её. Например, Нос майора Ковалёва в генеральском мундире у Гоголя — это не только олицетворение, гипербола или сравнение, но и новый смысл, которого раньше не было. Футуристы стремились не к правдоподобию метафоры, а к её максимальному удалению от изначального смысла. Например, «облако в штанах». Исследователи отмечают сравнительно редкое употребление метафоры в советской художественной литературе, хотя об ее «изгнании» говорить не приходится (см., например: «Вот мы и разошлись. Топот смолк, и в поле пусто» (А. Гайдар, «Судьба барабанщика»). В 1970-е годы появилась группа поэтов, начертавших на своём знамени «метафора в квадрате» или «метаметафора» (термин Константина Кедрова). Отличительной чертой метафоры является её постоянное участие в развитии языка, речи и культуры в целом. Это связано с формированием метафоры под воздействием современных источников знаний и информации, использованием метафоры в определении объектов технических достижений человечества.

Виды метафор
 

В современной теории метафоры принято различать диафору (резкую, контрастную метафору) и эпифору (привычную, стертую метафору).

  • Резкая метафора представляет собой метафору, сводящую далеко стоящие друг от друга понятия. Модель: начинка высказывания.
  • Стёртая метафора есть общепринятая метафора, фигуральный характер которой уже не ощущается. Модель: ножка стула.
  • Метафора-формула близка к стёртой метафоре, но отличается от неё ещё большей стереотипностью и иногда невозможностью преобразования в не фигуральную конструкцию. Модель: червь сомнения.
  • Развёрнутая метафора — это метафора, последовательно осуществляемая на протяжении большого фрагмента сообщения или всего сообщения в целом. Модель: Книжный голод не проходит: продукты с книжного рынка всё чаще оказываются несвежими — их приходится выбрасывать, даже не попробовав.
  • Реализованная метафора предполагает оперирование метафорическим выражением без учёта его фигурального характера, то есть так, как если бы метафора имела прямое значение. Результат реализации метафоры часто бывает комическим. Модель: Я вышел из себя и вошёл в автобус.

Теории

Среди других тропов метафора занимает центральное место, так как позволяет создать ёмкие образы, основанные на ярких, неожиданных ассоциациях. В основу метафор может быть положено сходство самых различных признаков предметов: цвета, формы, объёма, назначения, положения и т. д.

Согласно классификации, предложенной Н. Д. Арутюновой, метафоры разделяются на

  1. номинативные, состоящие в замене одного дескриптивного значения другим и служащие источником омонимии;
  2. образные метафоры, служащие развитию фигуральных значений и синонимических средств языка;
  3. когнитивные метафоры, возникающие в результате сдвига в сочетаемости предикатных слов (переноса значения) и создающие полисемию;
  4. генерализирующие метафоры (как конечный результат когнитивной метафоры), стирающие в лексическом значении слова границы между логическими порядками и стимулирующие возникновение логической полисемии.

Сравнение

Сравнение — троп, в котором происходит уподобление одного предмета или явления другому по какому-либо общему для них признаку. Цель сравнения — выявить в объекте сравнения новые, важные, преимущественные для субъекта высказывания, свойства.

Сравнение всегда двучленно: в нем называется оба сопоставляемых предмета. 

В сравнении выделяют: сравниваемый предмет (объект сравнения), предмет, с которым происходит сопоставление (средство сравнения), и их общий признак (основание сравнения, сравнительный признак, лат. tertium comparationis). Одной из отличительных черт сравнения, является упоминание об обоих сравниваемых предметах, при этом общий признак упоминается далеко не всегда. Сравнение следует отличать от метафоры.

Имеет формальный показатель: союзы (как, будто, словно, точно), предлоги (подобно,  вроде, наподобие), лексические средства (подобный, похожий, напоминать, смахивать, походить). В сравнении употребляется творительный падеж имени существительного, так называемый творительный сравнения: Раненым медведем мороз дерет (Н. Асеев). Различают сравнения общеязыковые (белый, как снег) и индивидуально-авторские: Чай в стаканах жидкий, как декабрьская заря (А. Мариенгоф).

Наряду с простыми сравнениями, в которых два явления имеют один общий признак, используются развернутые сравнения, в которых основанием для сравнения служат несколько признаков.

Сравнения характерны для фольклора.

Виды сравнения:

Известны разные виды сравнений:

  • Сравнения в виде сравнительного оборота, образованного при помощи союзов как, будто, словно, точно: «Мужик глуп, как свинья, а хитёр, как чёрт».
  • Бессоюзные сравнения — в виде предложения с составным именным сказуемым: «Мой дом — моя крепость».
  • Сравнения, образованные при помощи существительного в творительном падеже: «он ходит гоголем».
  • Отрицающие сравнения: «Попытка не пытка».

14.02.2016, 15755 просмотров.

Znaczenie METAPHOR, определение в Кембриджском словаре английского языка

«Кликний на стрелках», автор: Змиенич Керунек Пржекладу.

  • Słowniki dwujęzyczne
  • Angielski – Francuski Francuski – Angielski
  • setState({ stateSidebarNavBi: { english_german: ! stateSidebarNavBi.english_german } })» title=»Zmień kierunek tłumaczenia» tabindex=»0″/> Angielski – Niemiecki Немецкий – Ангельский
  • ангельский-индонезийский индонезийски – ангельский
  • setState({ stateSidebarNavBi: { english_italian: ! stateSidebarNavBi.english_italian } })» title=»Zmień kierunek tłumaczenia» tabindex=»0″/> Angielski – Włoski włoski – angielski
  • angielski – japoński Японский – Ангельский

В чем разница между метафорой и метонимией?

И метафора, и метонимия — это фигуры речи, используемые по аналогии. Метафора считается заменой одного понятия другим, в то время как метонимия связывает одно понятие с другим. Метафоры — это выражения, которые показывают сходство между двумя вещами, а метонимии — это фигуры речи, которые относятся к вещи не по имени, а по ассоциированному слову. Это отношения, основанные на непрерывности. В то время как метафора — это концептуальный взгляд, который представляет идеи как объекты, метонимия представляет собой заметную связь между двумя концепциями.

Обращение к президенту или администрации как к «Белому дому» является примером метонимии.

Метонимия часто используется в письменной форме. Типичный пример — когда здание используется метонимно, чтобы обозначить людей, которые в нем работают. «Белый дом беспокоится о …». Не здание о чем-то беспокоит, а люди в нем. Это пример традиционного типа метонимии, значение которой легко понять. Нетрадиционные метонимы обычно более неясны и могут быть поняты только в контексте контекста. «У парового утюга никогда не будет проблем с поиском соседей по комнате», — написала Эрма Бомбек, и это означает, что человек, владеющий паровым утюгом, всегда будет востребован как сосед по комнате.Согласно одному определению, метонимия — это аспект чего-то, что обозначает или представляет эту вещь в целом.

Метафоры — это примеры междоменного ментального картирования по сравнению с внутридоменным мышлением, задействованным в создании метонимий.Метафора — это выражение, основанное на сходстве, которое можно использовать для определения отношения и переноса этих отношений между одним предметом или набором вещей на другой. Широко распространено мнение, что наиболее распространенные метафоры основаны на физическом восприятии мира. Эта основа опыта указывает на совпадение с метонимией. «Хладнокровие», когда оно используется для обозначения потери храбрости и неспособности довести дело до конца, является метафорой, указывающей на отображение внутри домена, и поэтому можно сказать, что оно основано на метонимах.Однако это не совсем метонимия, как в примере со ссылкой на Белый дом.

Связь между метафорой и метонимией может быть сложной, поскольку они могут взаимодействовать несколькими способами, например, в метонимии внутри метафоры и метафоре из метонимии.Итак, есть четыре основных различия между метафорой и метонимией. Заменители метафор и сопутствующие метонимии. Первое можно рассматривать как обозначение конденсации, а второе — смещения. Метафора и метонимия подавляют и объединяют идеи соответственно, и первое основано на сходстве, а второе — на смежности.

сравнений и метафор — грамматика и пунктуация

Simile
Форма выражения с использованием «подобного» или «как», в которой одна вещь сравнивается с другой, на которую она похожа только в одном или небольшом количестве способов.

Пример : Ее волосы были как шелк.

Метафора
Оборот речи, в которой слово или фраза, обычно обозначающие одно, используется для обозначения другого, таким образом проводится неявное сравнение.

Пример : Он тигр, когда злится.

Из библиотеки Manbottle:
Каждый год учителя английского языка со всей страны могут присылать свои коллекции реальных сравнений и метафор из школьных сочинений.Эти отрывки публикуются каждый год, чтобы развлечь учителей по всей стране. Вот победители года:

1. Ее лицо имело идеальный овал, как круг, две стороны которого были осторожно сжаты ThighMaster.

2. Его мысли крутились в его голове, заключая и разрывая союзы, как трусы в сушилке без Cling Free.

3. Он говорил с мудростью, которая может быть получена только из опыта, как парень, который ослеп, потому что он смотрел на солнечное затмение без одной из тех коробок с отверстием в нем, и теперь ходит по стране, рассказывая в старших классах о опасность смотреть на солнечное затмение без одной из тех коробок с отверстием в нем.

4. Она выросла на нем, как будто она была колонией кишечной палочки, а он был канадской говядиной комнатной температуры.

5. У нее был глубокий, хриплый, искренний смех, похожий на тот звук, который издает собака перед тем, как ее рвет.

6. Ее словарный запас был очень плохим.

7. Он был ростом с дерево шесть футов три дюйма.