Вопрос, пользуясь ленинской терминологией, архисложный и архиважный, а возник он у меня из переписки с одним, скажем так, гражданином, который совершенно серьёзно утверждает, что он-то как раз и есть настоящий (то есть, ни много-ни мало ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ) ПИСАТЕЛЬ! Вот так! Можно было бы, конечно, посмеяться и забыть, но ведь это не единичный случай – тенденция! Особенно сегодня, в эпоху Интернета, когда возможности для занятия «писательством» расширились безгранично (добавлю, извините, простонародное выражение – « и замылились безразмерно»!)! Поэтому вопрос: кто же такой писатель (или кого можно назвать писателем)?

Начнём с того, что попробуем обозначить (всего лишь обозначить) «точки отправления». Первая: это человек, имеющий специальное литературное образование? Ответ однозначный: вовсе нет. Примеров ( в том числе, и из классиков) – неисчислимое множество, поэтому на конкретных личностях останавливаться не буду. Второе «отправное»: тот, кто пишет (старается писать) художественные тексты? Опять не критерий, потому что  непонятно, что такое художественный текст. «Я размахнулся и ударил соседа по морде. Сосед упал». Чем не рассказ? «Размахнулся» — завязка, «ударил» — экспозиция, «упал» — развязка. Все каноны рассказа соблюдены — но назвать это художественным текстом…  Или другой пример, уже поэтический:

«Песня о маршале Берия», 1945 год. Это разве не художественный текст? Это самый что ни на есть ОБРАЗЕЦ художественного текста хотя бы потому, что его автор кто? Правильно, Сергей Михалков! Автор Гимна Советского Союза и  «Дяди Стёпы». Обладатель стольких премий, званий, титулов, медалей и орденов, что язык усохнет перечислять.

Третий постулат: писатель это тот, кто публикуется в литературных изданиях. Это конкретнее, потому что текст в литизданиях проходит редактуру (сиречь, отбирается редактором). Вроде бы вот он, конкретный критерий, но опять всё не так просто. Редактор, пусть даже самый опытный, который, что говорится, на редактуре «собаку съел» (сотни собак, и все — волкодавы!) всё же ЧЕЛОВЕК. А каждый человек имеет свои принципы, слабости,  пристрастия, симпатии и антипатии. То есть (заранее прошу прощения у этих уважаемых людей за определение) субстанция СУБЪЕКТИВНАЯ. А если сочинитель художественного текста его хороший знакомый, если они вместе в баню ходят, вместе водку пьют, то какая в таком случае может быть ОБЪЕКТИВНОСТЬ? Как не порадеть близкому человеку? Так что и здесь о каком-то принципиальном критерии можно говорить с очень большой натяжкой. А лучше и вовсе «не»…

Четвёртое: писатель этот тот, кого ЧИТАЮТ. Вот вроде бы самая показательная категория — читатели! Вроде бы, но… Раскидайте свой текст по десятку литературных сайтов (надеюсь, принципиальное различие между литературными сайтами и литизданиями объяснять нет необходимости?) и даю голову на отсечение: в течение, скажем, суток минимум человек десять-двадцать в ваш текст ОБЯЗАТЕЛЬНО заглянут (а если этот текст небольшой по объёму, то и прочитают). Эта цифра не показатель? А какая показатель? Сто? Тысяча? Миллион? Нет такой КОНКРЕТНОЙ цифры! Значит тоже не категория!  Гениальный Чехов сказал замечательно: «Стать писателем очень не трудно. Нет того урода, который не нашел бы себе пары, и нет той чепухи, которая не нашла бы себе подходящего читателя.».

Отдельная тема – о профессионализме. Здесь уместно предоставить слово самарскому поэту Виктору Белоусову:

«В перечне профессий — токарь, водитель, инженер, учитель, врач и т.д. — нет профессии писатель. Ведь с точки зрения юриста или кадровика писатель должен входить в штат, работать по определённому графику, получать зарплату за свой труд, иметь право на больничный лист и пенсию по старости. Только в этом случае писательская деятельность может считаться профессией. Если же сочинитель стихов и рассказов является членом общественной организации и у него есть соответствующее удостоверение члена того или иного писательского союза, многочисленные публикации, даже дипломы за победы в конкурсах, он регулярно платит членские взносы, — то это всё же не профессия, а хобби, любительство. Кстати, М. Лермонтов был офицером и прожил всего 26 лет. Это не помешало ему стать классиком. Ф. Тютчев был дипломатом. В. Высоцкий был актёром. Они писали на досуге. С другой стороны, современные профессиональные писатели, а их тысячи, в большинстве своём не оставят никакого следа в истории русской литературы. И дело не только в степени таланта, в излишнем многолюдстве на Парнасе. Эпоха иная, роль литературы близка к нулю.»

(конец цитаты)

Добавлю: сегодня могут прожить НА ГОНОРАРЫ только  т.н. коммерческие авторы. Но их  по стране – считанные единицы, и они, понятно, литературной « погоды» в сегодняшней среде сочинителей литературных текстов не делают. Так что времена позднего СССР, когда литератор за три хорошие  журнальные публикации мог купить себе автомобиль, ушли безвозвратно.

Осталось одно: обратится к словарям. У Даля определения «писателя» нет. Толковый словарь Ожегова:

«ПИСАТЕЛЬ, -я, м. Человек, к-рый занимается литературным трудом, пишет художественные литературные произведения».

Толковый словарь Ушакова – тоже самое.  В общем, нигде нет конкретности. А т.н. графоман разве литературным трудом не занимается? Ещё как!

Поэтому повторяю вопрос:

Я уже закончил этот текст, когда один из читателей предложил такое определение:

«Писатель — это человек, который занимается созданием словесных произведений, предназначенных так или иначе для общественного потребления».

А что? Неплохо! И относительно конкретно. И опять же подтверждает мою мысль, что деление сочинителей художественных текстов на т.н. писателей и графоманов есть деление  совершенно НАДУМАННОЕ, поскольку   и те, и другие подпадают под это определение целиком и полностью.

А тем «писателям», которые уверены в своём именно «писательстве» и никак не хотят признать себя графоманами, хочу напомнить слова Ларошфуко:

«Мы так привыкли притворяться перед другими, что под конец начинаем притворяться перед собой»

Кто не понял, расшифровываю: тщательнеЕ относитесь к себе, граждане! ТщательнеЕ! И побольше самокритики!

«Писательство — это неспособность ни к чему» – Огонек № 33 (5443) от 22.08.2016

О тайнах жизни и тайнах литературы — беседа писателя Сергея Шаргунова с живым классиком — Андреем Битовым

Битов пишет не книгами, не главами, не страницами, не абзацами. Пожалуй, даже не предложениями. Словосочетаниями. Эта литература пьянит, но ее справедливо называют умной. Особый ум, тянущий с донных глубин горчащие тайны. Став старцем, он, кажется, превратился в собственную прозу. Сонный глаз, сонная губа, сонный голос, сонная — то есть по правде-то волшебная — сила словес. …Он мастерит самокрутку: тонкая бумага, рыжеватый табак. Он держит ее с таким видом, словно в ней средоточие его духа, и намерен — за словом слово — писать свою прозу дымом по воздуху.

— Вы не раз рассказывали, что в блокадную зиму, еще не умея читать, на вопрос: «Кем ты будешь?» говорили: «Писателем!» Рано начали писать?

— Я был читателем и учился в процессе чтения. И читатель я был такой замедленный: я читал каждое слово, очень медленно, почти что по складам. Но обязательно всю книгу от начала и до конца. Мне нужен был текст, который меня насыщает. Таким образом происходил отбор той литературы, которая мне внутренне нужна. Так же как бодибилдинг. Определенная тренировка мозгов. Я прочитывал книгу, словно бы переписывая ее.

— А как вы обычно писали?

— Надо было удрать куда-то. Только побег. У меня были такие места. На даче в Токсово, под Ленинградом. Куршская коса, на которой я хорошо работал. Причем условий никаких не нужно, нужно, чтобы ты был один. И никто не мешал. И чтобы никаких соблазнов, никакого алкоголя. Курение, да. Курение и кофе, без них невозможно.

У меня было две теории в юности. Первая — котловая теория. Мне нужен чердак, а внизу все живы, а ты сидишь на котле, наверху. И таких чердаков я помню 3-4 в жизни. Когда я дописывал роман «Преподаватель симметрии», я снимал чердак в отеле, в Швейцарии, мне даже разрешили там курить. Вторая теория — электромагнитная. Пересекаешь пространство, в самолете или поезде. В свое время я летал, чтобы что-то написать. У меня уже в голове было готово то, что я напишу, хотя я этого не видел. То есть образ надевался на то, что я увижу, и, как ни странно, совпадало, не противоречило ничего.

— А что такое писательство?

— Я думаю, что писательство — это просто неспособность ни к чему. Если ты ни к чему не способен, то стань писателем. Вот и все, не считая внутренней жизни и желания понять, кто ты такой и что вокруг происходит. А других способностей у тебя нет. Будешь только всю жизнь завидовать живописцам и музыкантам…

— В 1957-м, когда вы учились в Горном институте, случилось даже сожжение сборника вашего поэтического объединения — один из сюжетов жития писателя Битова…

— Да, это был сборник, ежегодный сборник они выпускали, на стеклографе. Когда меня случайно в это Литобъединение затащили, я даже начал с плагиата, я прочел чужие стихи, не свое, а старшего брата, но был принят. У меня включили два стишка. Но тут были венгерские события (Венгерское восстание 1956 года.— «О»), и сборник был покаран из-за Лидии Гладкой. Она написала стихотворение, которое уплыло по голосам, про венгерские события, какие-то строчки я помню: «Устало «Аврора» скрипит на причале. Мертвящие зыби ее укачали». И это было полное преступление, и сборник был сожжен по этой причине. Но Литобъединение продолжалось…

— Интеллигентная семья, блокадная зима, эвакуация. Горный институт, стройбат, снова Горный. Вы были альпинистом, атлетом, культуристом…

— Это я придумал все. У меня никогда ничего коллективного не удавалось. Даже в футбол не умел играть, страдал, может быть, военное детство.

— В каком смысле придумали?

— Однажды увидел парня хорошо развитого, он поймал мой взгляд, ему это польстило, и он (я считаю его своим первым учителем вообще, одним из посланных мне в направленном мне пути) сказал: «Хочешь так?» И сказал одно слово: «Бегай!» Вот и все. Я стал бегать. А потом я добавил к этому атлетическую гимнастику, которую сам выдумал перед зеркалом, с гантелями, смотрел на группу мышц, ничего в этом не понимая. Накачался, и меня стали хватать все тренеры, поскольку я казался гораздо более развитым, чем мои сверстники. А на самом деле я просто бездарен, просто я запасся здоровьем, сам не знаю, для чего. А альпинизм — это в Кабарде. Но потом я все это разменял, но разменивал долго, потому что много было накоплено. Я думаю, что я жив до сих пор благодаря этому. Еще вот Александр Коновалов, великолепный хирург, еще вот благодаря ему. 20 лет он мне подарил. Вот такой запас получился.

Жить надо дольше, я уже прадед, этим и счастлив. Порядочный русский писатель никогда не был прадедом, даже Лев Толстой, а я уже успел. Даже не один порядочный советский писатель, а я все-таки принадлежу этому периоду, не издавал собрания своих сочинений. А я хоть и третий раз, но издаю… Как я ни ленился, как медленно ни жил, но написал свои восемь томов.

— А что вас радует в жизни?

— Друзья, родные. Дети, конечно, радуют, но и огорчают сильно. Четверо. Один внебрачный. Но мы с ним дружим. Внебрачный был удачливее по судьбе. Не знаю, помогло ли это ему. Поскольку мать его хорошо вышла замуж и у него был прекрасный отчим, и я был очень огорчен, когда ему выдали тайну. По сути дела, это был не отчим, это был отец. Это был роман, это было всерьез. Я тогда пытался порвать с первой семьей из-за собственных переживаний, но у меня не получилось, я любил первую семью. Получилось, что я от нее не оторвался, а там остался ребенок. От первого брака вот вы видели дочь мою, она уже бабушка, а я уже прадедушка. Она пересаженная героиня из повести «Дачная местность», правда, я там подменил ее на сына. И герой с маленьким сыном бродит, а на самом деле это я бродил с дочкой.

— Вы занимались воспитанием детей?

— Я всегда их любил очень. А вот этого не умел делать. Детям нужна мужская направленность. А чему я их мог научить? Я был бродяга и пишущий время от времени человек, не было во мне никакой мужской закваски. Мне недавно сказала старшая дочь, слава богу, что ты не занимался моим воспитанием. Потому что насилие приводит к обратному результату. Детей надо любить и по возможности подавать им пример. Больше ничего другого вы не придумаете. И ни в коем случае не склонять их в вами надуманную пользу. Меня-то выручало по детству, что я сам себе находил интерес, а мать этому никогда не мешала, а отец тем более. Делай, что хочешь.

— Вы хитрый человек?

— Выходит, что хитрый. Может быть, научился быть таким придурком именно в школе, школа — это первый срок. Чего десятку-то тянуть? Ни с кем не связывался. Нет, друг-то у меня был, но всегда какой-то один. Даже вдвоем не ходил, не было потребности в общении долго. Да и в литературу ушел тоже от хитрости, чтобы, не дай бог, не служить нигде. И, по-видимому, от нежелания кому-либо подчиняться, не иметь никакого не то что начальника, но и пастыря даже.

— Видите, от хитрости вы стали большим писателем.

— Большим или не большим — это время расскажет, потому что сейчас другое время, оно не мое, я уже писатель прошлого века. И я понимаю, что для большинства я уже был, многие удивляются, что я еще жив, а я между тем продолжаю работать. При перечислении «живых классиков» я обычно выпадаю из этой короны. Это совершенно закономерно, я был другой и остался другой. В этом, пожалуй, я согласен. Я не классик. Мандельштам лучше всех сказал: «Не сравнивай: живущий несравним». Значит, каждый человек единственный. И Платонов сказал тоже расхожее: «Без меня народ неполный». И поэтому я написал довольно ловкую фразу: «Я писатель инародный». Я человек народный и инародный одновременно.

— Но по биографии вас не назовешь далеким от народа.

— Я с народом, хоть народ не знает об этом. Со своим народом я разделил общую историю, моя память начинается с первого дня войны, служил в армии, в поле и в шахте. Но все по мелочи, пока не вписался в писание прозы. Повезло же мне выскочить с первой книжки. У нас же странная страна, она не пущает, но если она уже что-то разрешила, то это уже можно, и все книги шли по системе наращивания, что-то переиздать, что-то добавить.

— А сейчас?

— Страна вышла на одичание через рынок. Были уже технологии, которые мне как старому человеку не нравятся. Надо пиариться, надо прогибаться перед какими-то другими вещами совершенно. Кому-то это вполне нормально и естественно. Почему если я не прогибался до, я должен прогибаться потом? У меня уже была своя инерция, накопленная. В первое же издание первого и единственного тома я сам написал комментарий, чтобы глупостей не писали. И к каждому рассказу, который приходил со скрипом и трудом, писал, что «опубликовала такая-то», совершенно никому не известный человек, потому что именно благодаря ей прошел рассказ «Бездельник» или повесть «Сад». В общем, история опубликования интереснее истории написания.

— Вы живете на два города — Москва и Питер, но, кажется, раздвоены и в литературе. Как язык (то есть музыка) и мысль сочетаются?

— Я только недавно стал понимать Пушкина. Он научил меня, что вот где можно подхватить мысль? Она же как вирус. Ее можно подхватить где угодно. Когда ты находишься в творческом состоянии, ты ее можешь подхватить буквально с полу. У Пушкина все-таки мысль побеждала музыку очень часто. Однажды Калинина (председатель президиума ВС СССР.— «О») спросили про Пастернака, кажется. А он: «Какой же он поэт? Его стихи не поются». Я слышу голос нормального крестьянина: поются или не поются. Был опрос накануне 200-летия Пушкина, из толпы выхватывали людей и просили вспомнить два его стихотворения. И большинство ответило: «Ты жива еще, моя старушка?» и «Белеет парус одинокий». Вот эта певучесть его мучила. Слишком он умный был. Если бы он выжил, он бы нам показал очень много прозы. Хрущев лучше всего охарактеризовал Пушкина, на мой взгляд, самый честный получается пушкиновед. Когда его скинули в 1964-м и вырвали у него трубку из космоса, он ушел на покой. У него возникло время, он выращивал свой огород, помидоры, фотографировал веточки заснеженные, это его понимание красоты. И одновременно решил: «Почему все говорят Пушкин-Пушкин? Прочту-ка я Пушкина». Отодвинул. «Не наш поэт. Какой-то холодный, аристократичный». Блестящая характеристика дистанции! Значит, была в этом человеке правда, а правда всегда хороша. Независимо от того, кто ее говорит и кому говорит. А вот признание нехорошо. Оно всегда не тому и не тогда.

— Слава?

— Слава. Она всегда не тому, не тогда, не за то и не вовремя. Слава всегда присваивается властью. Когда человек умирает, делать нечего, и начинают набивать чучело такое. Беда великим писателям.

— Был момент, когда вы ощутили признание?

— Оно приходило ко мне много раз и столько же раз отступало. Что значит настоящее признание? Когда я увидел, что у меня есть читатель. Слава богу или не слава богу, массового у меня никогда не было. У меня был свой читатель, и он расширялся, даже были фанаты. И когда ко мне теперь кто-то подходит и говорит: «Я вырос на ваших книгах», я говорю: «Хорошо, что вырос, что же ты такой старый?» Тогда страна читала иначе. Художественная литература единственная могла нести в себе отблеск правды и реальности. И за этим просто охотились. Если что-то появлялось, то это читали все или хотя бы круг тех, кто мог это достать.

— А советский период для вас отрицательный?

— Я думаю, что очень многое потеряно, за что была заплачена большая кровь. Да, Сталин расправился с крестьянством. Но одно было: национализация гораздо лучше современной коммерциализации. Сейчас же все время идет разговор, что архивы нам не нужны, филологические институты нам не нужны. А кто вы будете? Вы хрюкать будете уже через поколение. Получается, что мы то хорошее, что могли потерять, потеряли, и то плохое, что могли приобрести, приобрели. То есть сложили два минуса, два минуса дают плюс только в математике, а у нас получился просто длинный минус. Пока что. И это очень выйдет боком, потому что настоящий капитализм — это труд и вклад.

Слава. Она всегда не тому, не тогда, не за то и не вовремя. Слава всегда присваивается властью. Когда человек умирает, делать нечего, и начинают набивать чучело такое. Беда великим писателям

Можно было сохранить Союз, нечто вроде Советской империи, потому что это территориальная общность. Не островная… Нельзя отделить куски друг от друга. В результате все маются. Люди научаются жить всюду, и в окопе, и в камере, и друг с другом. Люди научились жить. И хотя это был очень идеологически замызганный термин, дружба народов, но она тоже была. Это было и с фронтом связано, и еще с чем-то. Я всегда говорил, что империя держалась не только на подавлении, она держалась на водке, которую стали все пить, даже народы с винной культурой тоже стали пить, на русской бабе, на базаре, когда можно было возить с юга на север. Юг и север тоже понятия имперские, у нас были наши имперские дела — Крым и Кавказ. Это связано с литературой, потому что все туда убегали отогреться и отжиться, и русским языком все это покрывалось, общим.

— Западники и почвенники… Битов сам по себе? И вообще, менялось ли ваше отношение к этой перепалке?

— Я знаю, что все думали, что принадлежат убеждениям, но на самом деле они принадлежали политике, никто не хотел поверить, что их разводят. Элементарно разводят. Когда создавали почвенников и западников — это была разводка. И у меня было только отношение к хорошей литературе, другого деления не было. Вот Шукшин он для меня левый или правый? Или Казаков? Или Горбовский? Нет, конечно.

— А какие беды сейчас главные для России?

— Дурость, невероятная жадность, более широко я не могу подумать. Что до единовластия — мы никогда не имели ничего другого, единовластие было и единовластие есть. Но зачем дураками такими себя окружать? Вот это мне непонятно.

— Я читал у вас: вы ехали в метро и вдруг охватило безумие, вы видели эту толпу на эскалаторе, и к вам пришло спасительное понимание осмысленности жизни, вы почувствовали точку, которая есть. Вообще мне кажется, что пунктуационный знак, точка, для вас очень характерен, например демонстративно отсутствует точка в финале «Человека в пейзаже», фраза обрывается. И с другой стороны, вы часто говорите об этом знаке. Точка. Это знак чуда?

— Чудо всегда есть. Не было бы чуда, я бы с вами тут не сидел. В каждой жизни можно насчитать как минимум десяток случаев, когда тебе непонятно, что спасло от гибели, от смерти.

— У вас такое было?

— Да, неоднократно, за одним рулем раза три.

— Возвращаясь к чуду…

— Ангелы еще есть. Строчка Цветаевой, якобы богопротивная: «Возлюбила больше Бога милых ангелов его», она очень человеческая и женская. Ангелы есть.

Андрей Битов родился в 1937 году в Ленинграде. Год рождения — классический для поколения шестидесятников, к которому формально можно отнести и Битова: в 1954 году он окончил первую в Ленинграде школу с преподаванием ряда предметов на английском языке. Поступил в Ленинградский горный институт, где участвовал в работе Литобъединения, затем служил в стройбате на Севере, опять учился на геологоразведочном факультете. Первые его литературные опыты относятся к второй половине 1950-х годов. С 1960 по 1978 год напечатал около 10 книг прозы, с 1965 года — член Союза писателей. В 1978 году в США был опубликован его роман «Пушкинский дом» (который считается первым русским постмодернистским романом), в 1979 году принял участие в создании первого бесцензурного альманаха «Метрополь», после чего Битова не печатали в СССР до 1986 года. В 1988 году участвовал в создании российского ПЕН-клуба, с 1991 года — его президент.

ЧТО ТАКОЕ ПИСАТЕЛЬСТВО. Глава 1 — КАК ПИСАТЬ КНИГИ (Стивен Кинг)

Конечно, телепатия. Забавно, если подумать: годы и годы люди ломали головы, гадая, есть она или нет, деятели вроде Дж. Б. Раина чуть не свихнулись, придумывая надежный процесс тестирования, чтобы ее обнаружить, а она все это время была тут, как «Пропавшее письмо» мистера Э. По. Любое искусство в некоторой степени строится на телепатии, но я считаю, что самая чистая ее фракция выделяется из писательства. Может, я предубежден, но даже, если так, ограничимся все равно писательством, поскольку о нем мы собрались думать и говорить.

Меня зовут Стивен Кинг. Я пишу первый вариант этого текста у себя на столе (который под скатом крыши) снежным утром декабря 1997 года. У меня на уме многое Кое-что тревожит (зрение плохое, на Рождество еще не начали ничего закупать, жена, простуженная, где-то ходит в плохую погоду), кое-что радует (неожиданно навестил сын из колледжа, я буду на концерте играть Клэша «Новый Кадиллак» с «Уоллфлауэрз»), но в данный момент поверх всего этого лежит вот этот текст. Я — не здесь, я в другом месте, в подвале, где много света и ясных образов Это место я строил для себя много лет. Отсюда видно далеко. Я знаю, это странно и несколько противоречиво — как это так: подвал — и видно далеко, но у меня вот так. Если вы построите себе такой наблюдательный пункт, вы, может быть, поместите его на верхушку дерева или на крышу Центра всемирной торговли, а то и на обрыве Большого Каньона. Это ваш красный фургончик, как сказал в одном из своих романов Роберт Маккаммон.

Книга эта предназначена для печати в конце лета или в начале осени двухтысячного года. Если так и будет, то сейчас вы спустились ко мне по реке времени… но вы, быть может, где-то на своем наблюдательном пункте, на том, куда приходят вам телепатические сообщения. Вы не обязательно там должны быть; книги — это невероятно портативное волшебство. Обычно я одну слушаю в машине (только без сокращений, я считаю, что сокращенные аудиокниги — мерзость), а другую уношу куда только отправляюсь. Никогда не знаешь, где тебе понадобится запасной люк: в тюрьме на колесах, в которую превращаются городские улицы, в те пятнадцать минут ожидания в приемной нужного чиновника (когда его куда-то дернули), чтобы он поставил визу на твоей бумажке, в накопителе аэропорта, в прачечной-автомате в дождливый день, а хуже всего — в приемной врача, который опаздывает, и приходится ждать полчаса, чтобы поговорить о чем-то важном. В такие минуты книга спасает. Если мне придется ожидать в чистилище, пока меня решат направить туда или сюда, мне это вполне подойдет, коли там найдется библиотека (если она там есть, то набита небось романами Даниэлы Стил или кулинарными книгами. Не бойся, Стив, это шутка).

Так что я читаю, когда только могу, но есть у меня для этого любимое место, как, наверное, и у вас, — место, где освещение хорошее и флюиды сильные. Для меня это синее кресло в моем кабинете. Для вас, быть может, кушетка на солнечной веранде, качалка в кухне, а может, собственная кровать. Чтение в кровати — это рай, если на книгу падает достаточно света и если не проливать на страницы кофе или коньяк.

Так что допустим, что вы сидите в своем любимом месте, где отходите от всех неприятностей, как и я сижу там, где лучше всего могу передавать. Нам придется обмениваться мыслями не только через пространство, но и через время, но тут нет проблемы — если мы можем до сих пор читать Диккенса, Шекспира и (ну, с помощью примечаний, конечно) Геродота, то как-нибудь перекроем пропасть между девяносто седьмым и двухтысячным. И вот она — настоящая телепатия в действии. Видите — у меня в рукаве ничего нет, и губы не шевелятся. У вас скорее всего тоже.

Посмотрите — вот стол, накрытый красной материей. На нем клетка размером с аквариум. В клетке кролик с розовым носом и розовыми веками. В передних лапах у него огрызок морковки, который он с довольным видом жует. На спине у него синими чернилами четко написана цифра 8.

Как, одно и то же мы видим? Для верности надо бы сравнить наши записи, но я думаю, что да. Конечно, есть неизбежные вариации: кто-то увидит скатерть багровую, кто-то алую, будут и другие оттенки. (Для акцепторов с цветовой слепотой скатерть будет серая или темно-серая.) Кто-то увидит бахрому, кто-то — ровные края. Любители красоты добавят кружев — и ради Бога: моя скатерть — ваша скатерть, будьте как дома.

Точно так же и понятие клетки оставляет простор для индивидуальной интерпретации. Во-первых, она описана в терминах приблизительного сравнения, а оно имеет смысл, только если вы и я видим мир и измеряем предметы одинаковым взглядом. Прибегая к приблизительному сравнению, легко впасть в небрежность, но мелочное внимание к деталям отбирает у писательства легкость и приятность. Разве я хочу сказать: «На столе стоит клетка три фута шесть дюймов (~1 м.) в длину, два фута (~60 см.) в ширину и четырнадцать дюймов (~35,5 см.) в высоту?» Это не проза, это техпаспорт. Мы также ничего не знаем о материале клетки — проволочная сетка? Стальные прутья? Стекло? Но нам и не надо. Всем нам понятно, что клетка — это то, через что видно внутрь, а остальное без разницы. Самое интересное — это даже не жующий морковку кролик, а номер у него на спине. Не шесть, не четыре, не девятнадцать и пять десятых. Восемь. На этот номер мы смотрим и его видим. Я вам этого не говорил, вы не спрашивали. Я рта не раскрывал, и вы тоже. Мы даже не в одном году, не то что не в одной комнате… да только мы вместе. Мы общаемся.

Общение умов.

Я послал вам стол с красной скатертью, клетку, кролика и номер восемь синими чернилами у него на спине. Вы приняли. Приняли все, особенно синюю восьмерку. Мы участвовали в акте телепатии. Не какого-то там мифического действа — настоящей телепатии. Я не буду углубляться в эту тему, но прежде, чем идти дальше, мы с вами должны понять, что я не пытаюсь философствовать: я говорю то, что должно быть сказано.

К действу писания можно приступать нервозно, возбужденно, с надеждой или даже с отчаянием — с чувством, что вам никогда не перенести на бумагу то, что у вас на уме или на сердце. Можно начинать писать, сжав кулаки и сузив глаза, в готовности бить морды и называть имена. Можно начинать писать потому, что есть девушка, которую вы хотите уговорить выйти за вас замуж, можно начинать, чтобы изменить мир. По любому можно приступать, только не равнодушно. Я повторю еще раз: нельзя подходить к чистой странице равнодушно.

Я не прошу вас приступать почтительно или безапелляционно. Не прошу быть политически корректным или отбросить в сторону чувство юмора (если у вас оно милостью Божией имеется). Это не конкурс популярности, не Олимп морали и не церковь. Но это — писательство, черт бы его побрал, а не мытье машины или подведение бровей. Если вы отнесетесь к этому серьезно, у нас может выйти толк. Если не сможете или не захотите, самое время закрыть эту книгу и заняться другим делом. Например, машину помыть.

Что такое письмо, а что нет

Что такое письмо, а что нет

by Terry Heick

Письмо по своей сути рефлексивно — результат и продукт равных частей процесса и привязанности. Его можно использовать для обучения и демонстрации обучения — часто одновременно. Он не ограничен какой-либо конкретной формой, функцией или жанром. Писатели часто выбирают форму, в которой участвует — рассказ, стихотворение или письмо, — но этот выбор является частью процесса, и писатели никогда не должны чувствовать себя ограниченными ими.Скорее форма, цель и автор должны работать вместе — надеюсь, элегантно.

Письмо — это возможность, а также причина и следствие грамотности. Это в значительной степени зависит от навыков и компетенций, таких как орфография, наброски и редактирование, среди прочего. Он требует беглости, такой как слово и части слова, а также беглость предложения. Знание различных структур абзацев и способность разработать единую объединяющую тему (эти) с помощью этих навыков, компетенций и беглости. Он также носит процедурный характер — метко названный «процесс написания» предварительного написания, составления, редактирования, редактирования и публикации сегментов, что является очень сложным делом, разбитым на этапы, позволяющим применять стратегии на каждом этапе и предоставляя гибкую основу для размышлений о том, как и почему вы должны написать это на бумаге.

Писатель думает вслух, а слушает только бумага. Это не задание, но оно может потребоваться для выполнения задания. И это совершенно не может быть использовано в качестве наказания. Это плохая форма оценки знаний о содержании. Просто существует слишком много препятствий, основанных на навыках и компетенциях, которые могут скрыть знания писателя. Таким образом, любые оценки должны быть тщательно разработаны.

Письмо — это синтаксис, дикция, тематическое развитие, организация идеи, второстепенная и основная структура, ясность и творческий подход.Он очень концептуален и распространяется на разные дисциплины. Это требует сильного понимания абстрактных понятий, таких как цель и аудитория, и, возможно, в более широком смысле, таких идей, как качество, эстетика и стиль. Это тяжелая работа, требующая познавательных усилий и доступная только благодаря навыкам, настойчивости и упорству. Если вы не обладаете огромным талантом, хорошее сочинение требует от писателя всего и отражает все, что касается писателя.

Письмо — это изменение и изменение слов и идей до тех пор, пока они не станут дополнять друг друга.Без чтения это редко возможно, но чтение возможно и без него. Оба являются просто разными способами получения знаний. Это продукт упорства в мастерстве, отточенного благодаря поддерживаемой практике и человеческой любви.

Таким образом, письмо становится человечным.

Что такое хорошее письмо? — Центр письма • Университет Северной Каролины в Чапел-Хилл

В Центре письма нас часто спрашивают: «Что делает хорошее письмо?» или «Что делает человека хорошим писателем?» Преподаватели задаются вопросом, действительно ли кого-нибудь можно научить писать и почему их ученики к настоящему времени не умеют писать.Чтобы начать понимать, что делает письмо и писателей «хорошими», нам нужно задать более широкий вопрос: «Что такое письмо?»

Легко согласиться с определением письма, если мы ограничим его чем-то вроде «рисовать пером на бумаге» или «вводить идеи в компьютер». Но если мы более внимательно посмотрим на элементы акта письма, определение оживает. Следующие абзацы могут побудить вас задуматься о том, как писать для ваших учеников и для вас.

Запись — это ответ.

Мы пишем, потому что реагируем на кого-то или что-то. Хотя письмо может казаться изолированным, индивидуальным действием — только вы и компьютер или блокнот, — на самом деле это социальный акт, способ, которым мы реагируем на людей и мир вокруг нас. Написание происходит в определенных, часто предписываемых контекстах. Мы не просто пишем — мы всегда пишем аудитории с определенной целью. Когда мы пишем, мы делаем это, потому что хотим, нуждаемся или были обязаны создать фиксированное пространство, чтобы кто-то мог принять наши идеи и отреагировать на них.Понимание этого социального или риторического контекста — кем могут быть наши читатели, почему они хотят читать наши идеи, когда и где они будут читать, как они могут рассматривать нас как писателей — определяет некоторые из наших решений. Контекст письма требует, чтобы писатели понимали ожидания читателя и понимали условности написания конкретного произведения. Контекст произведения дополнительно определяет соответствующий тон, уровень словарного запаса, вид и размещение доказательств, жанр и иногда даже пунктуацию.

Запись линейная.

Чтобы общаться эффективно, нам нужно упорядочить наши слова и идеи на странице таким образом, чтобы они имели смысл для читателя. Мы называем это требование по-разному: «грамматика», «логика» или «поток». Хотя мы все согласны с тем, что организация важна, процесс объединения идей далеко не прост и не всегда воспринимается как «написание». Мы предполагаем, что если у человека есть идеи, их размещение на странице — это простой вопрос их записи, хотя на самом деле процесс обычно более сложен.Как мы все убедились, наши идеи не обязательно возникают в линейной форме. У нас может быть разброс связанных идей, предчувствие, что что-то кажется правдой, или какое-то другое ощущение, что идея «правильная», до того, как мы проработаем детали. Часто именно в процессе письма мы начинаем создавать логические отношения, которые развивают идею в нечто, что кто-то другой может воспринять и, возможно, сочтет интересным. Процесс выражения идей словами и их упорядочение для читателя помогает нам видеть, создавать и исследовать новые связи.Таким образом, писатель не только должен «иметь» идеи, но писатель также должен представить их в линейной форме, «написать» их для читателя, чтобы эти идеи были значимыми. В результате, когда мы пишем, мы часто пытаемся сразу же уложить свой выбор в линейные структуры (которые могут соответствовать, а могут и не соответствовать нашему складу ума).

Запись рекурсивная.

Как пишем, постоянно переписываем. Иногда мы делаем это неосознанно, жонглируя словами, затем выбираем, удаляем и снова выбираем.Иногда мы делаем это переписывание очень сознательно и добросовестно, перечитывая абзац или страницу для ясности, связности или просто для того, чтобы увидеть то, что мы только что сказали, и решить, нравится ли нам это. Прочитав, мы переписываем те же фразы или идеи, чтобы приблизить их к нашим намерениям или уточнить наши открытия с помощью языка. Процесс написания, а затем просмотра, изменения и переписывания — естественная и важная часть формирования выражения для ожидаемой аудитории. Итак, пока мы пытаемся выстроить наши слова и идеи в логическую линию, мы также ходим туда-сюда снова и снова.

Письмо — это одновременно предмет и объект.

Мы ценим письмо, потому что оно раскрывает личный выбор, сделанный писателем, и тем самым раскрывает кое-что из ее умственных способностей, ее способности объединять и формировать идеи, а также ее способности преобразовывать или изменять нас как читателей. Мы воспринимаем письмо как свидетельство предметной или субъективной позиции. Особенно в академической среде мы читаем письменный язык как индивидуальное выражение (независимо от того, сообщают ли несколько голосов тот голос, который мы предпочитаем на странице), как залп от одного индивидуального разума к другому.При этом письмо также служит для нас объектом, «кусочком» или «бумагой», форма, размер и функция которых определяются жанром и условностями. Хотя мы не думаем о письме как о технологии, это еще и так; это позволяет нам вывести идеи человека из рамок его головы и зафиксировать эти идеи в другом месте, месте, где они будут объективно оценены в соответствии со стандартами. Здесь и развивается наше понимание того, что считается «хорошим» письмом. Мы создали объективные (хотя и сильно контекстуализированные) идеалы для письма, которые включают в себя меры соответствующего голоса, словарного запаса, доказательств и аранжировки.Таким образом, хотя письмо очень личное или субъективное, оно создает объективное пространство, место отдельно от человека, и мы измеряем его по объективным стандартам, вытекающим из контекста. Он создает пространство для сосуществования индивида (субъекта) и идеи (объекта), так что мы можем судить о достоинствах человека, озвучивающего идею, и оспаривать идею на странице.

Письмо — это принятие решений.

Это может показаться очевидным, но для того, чтобы что-то отобразить на странице, писатель выбирает слова, порядок слов в предложении, группировку предложений в абзацы и порядок абзацев внутри фрагмента.Хотя в этом есть банальность — мы делаем выбор или решения по многим вещам почти бессознательно в течение всего дня — с письмом, как мы все испытали, такое принятие решений может быть сложным процессом, полным открытий, отчаяния, решимости и сроки. Принятие решений о словах и идеях может быть запутанным, увлекательным, запутанным опытом, который часто приводит к чему-то загадочному, что писатель может быть не уверен, что «сработает», пока он не прослушает это для настоящего читателя.

Запись — это процесс.

Противоречие с принятием решений, линейностью, социальным контекстом, субъективностью и объективностью, составляющими письмо, — это процесс, который происходит во времени и посредством языка. Создавая произведение для аудитории, опытные писатели используют разработанные ими системы. У каждого писателя есть своеобразное сочетание мышления, планирования, составления и исправления, которое означает «писать» что-то. Независимо от того, как каждый из нас описывает процесс написания (например, «Сначала я думаю о своей идее, а затем сваливаю мысли в компьютер» или «Я составляю план, а затем вырабатываю тематические предложения»), мы все (обычно бессознательно) согласовываем серию вариантов выбора, необходимых в индивидуальном контексте, и создать черновик, который начинает отражать наши идеи.Для большинства людей эти переговоры включают метод проб и ошибок (то или иное слово?), Фальстарт (начиная с примера, который позже окажется вводящим в заблуждение), противоречия (я не могу сказать X, потому что это может поставить под вопрос Y), сортировку ( сколько мне нужно сказать об этом?), сомнения в том, как идея будет воспринята, и удовлетворение, когда они думают, что успешно преодолели эти препятствия. Для большинства людей этот процесс происходит через язык. Другими словами, мы используем слова, чтобы узнать, во что, как и почему мы верим.Исследования подтверждают пословицу: «Я не знаю, что думаю, пока не прочитаю сказанное».

В совокупности эти элементы делают сочинение интересным и сложным — богатым, сложным и ценным. Что еще пишет для вас? Подумайте, чего не хватает в определениях, обсуждаемых здесь, и как вы могли бы завершить предложение «Писать — это как…» Исходя из вашего опыта писателя, что еще в письме кажется важным? Как это связано с тем, что вы цените в процессе написания и финальных произведениях, которые вы создаете?

Чтобы получить дополнительную информацию о студенческом письме или поговорить с кем-нибудь о своих письменных заданиях, свяжитесь с Kimberly Abels kabels @ email.unc.edu в Центре письма.

Эта работа находится под лицензией Creative Commons Attribution-NonCommercial-NoDerivs 4.0 License.
Вы можете воспроизвести его для некоммерческого использования, если вы используете весь раздаточный материал и указали источник: The Writing Center, University of North Carolina at Chapel Hill

Что пишет?

Письмо — это способ представления языка в визуальной или тактильной форме. Системы письма используют наборы символов для обозначения звуков речи, а также могут иметь символы для таких вещей, как знаки препинания и цифры.

Определения систем письма

Вот несколько способов определения систем письма:

система более или менее постоянных знаков, используемая для изобразить высказывание таким образом, чтобы его можно было восстановить более или менее точно без вмешательства говорящего.

От: Дэниелс, Питер Т. и Брайт, Уильям, Мировые системы письма , стр.3 (Oxford, Oxford University Press, 1996).

Набор видимых или тактильных знаков, используемых для обозначения единиц языка систематическим образом, с целью записи сообщений который может найти каждый, кто знает данный язык, и правила, в силу которых его единицы кодируются письменно система.

Откуда: Кулмас, Флориан, Энциклопедия систем письма Блэквелла (Oxford, Blackwell, 1999), стр.560.

Во всех системах письма используются видимые знаки, за исключением выпуклых. системы обозначений, используемые слепыми и слабовидящими людьми, например Брайль и Луна. Отсюда необходимость включения тактильных знаков в приведенное выше определение.

В История письменности , Стивен Роджер Фишер утверждает, что ни одно определение письма не может охватить все системы письма которые существуют и когда-либо существовали.Вместо этого он заявляет, что «полная система письма должна соответствовать всем следующим критериям:

• он должен иметь своей целью связь;
• он должен состоять из искусственных графических знаков на прочной или электронной поверхности;
• он должен использовать знаки, которые условно относятся к артикуляции речь (систематическое расположение значимых голосовых звуков) или электронное программирование таким образом, чтобы была достигнута связь.

От кого: Фишер, Стивен Роджер, История письма (Лондон, Reaktion, 2001), П.12

Системы письма функциональны, обеспечивая визуальный способ представления язык, а также символический, поскольку они представляют культуры и народы. В году Флориан Кулмас описывает системы письма мира . их следующим образом:

Как наиболее заметные элементы языка, письменности и орфографии «эмоционально загружены», что указывает на их групповую лояльность и идентичность. Это не просто инструменты практического характера, а символические системы большого социального значения, которые, кроме того, могут иметь глубокие влияние на социальную структуру речевого сообщества.

Откуда: Кулмас, Флориан, Системы письма мира (Оксфорд, Блэквелл, 1991)

Системы письма (А-Я) | Системы письма (по направлениям) | Системы письма (по языкам) | Что пишет? | Типы систем письма | Различия между письмом и речью | Статистика по языку и письму | Языки (А-Я) | Языки (по семье) | Языки (родные имена) | Сконструированные скрипты

Ищете профессиональную письменную помощь? Вы можете получить его онлайн у настоящих академических экспертов на smartwritingservice.com услуги написания эссе. Эта компания доступна 24/7, чтобы помочь вам в написании документов.

Последнее изменение страницы: 23.04.21

Почему бы не поделиться этой страницей:

Если вам нужно печатать на разных языках, вам может помочь Q International Keyboard. Это позволяет вам печатать практически на любом языке, который использует латинский, кириллический или греческий алфавиты, и это бесплатно.

Если вам нравится этот сайт и вы находите его полезным, вы можете поддержать его, сделав пожертвование через PayPal или Patreon, или внося вклад другими способами.Омниглот — это то, чем я зарабатываю на жизнь.

Примечание : все ссылки на этом сайте на Amazon.com, Amazon.co.uk и Amazon.fr являются партнерскими ссылками. Это означает, что я получаю комиссию, если вы нажимаете на любой из них и что-то покупаете. Таким образом, нажав на эти ссылки, вы можете помочь поддержать этот сайт.

20 цитат известных авторов

Что — это запись ? Спросите 20 писателей, и вы получите 20 разных ответов.Но в одном моменте, похоже, большинство согласны: письмо — это тяжелая работа, .

Ричард Пек

«Письмо — это общение, а не самовыражение. Никто в этом мире не хочет читать ваш дневник, кроме вашей матери».

Тони Кейд Бамбара

«Письмо долгое время было моим основным инструментом для самообучения и саморазвития».

Уильям Стаффорд

«Я не рассматриваю письмо как сообщение о чем-то уже открытом, как об уже известных« истинах ».Скорее, я рассматриваю письмо как эксперимент. Это похоже на любую работу по открытию; вы не знаете, что произойдет, пока не попробуете «.

Шерли Энн Уильямс

«Я думаю, что письмо — это действительно процесс общения … Это чувство контакта с людьми, которые являются частью определенной аудитории, что действительно имеет значение для меня в письме».

Урсула К. ЛеГин

«Писание не издает шума, кроме стонов, и это можно делать везде, и это делается в одиночку.»

Роберт Хайнлайн

«Не обязательно писать, за что нужно стыдиться, но делайте это наедине, а потом мойте руки».

Франц Кафка

«Письмо — это полное уединение, спуск в холодную бездну самого себя».

Карлос Фуэнтес

«Письмо — это борьба с тишиной».

Давид Седарис

«Написание дает вам иллюзию контроля, а затем вы понимаете, что это всего лишь иллюзия, что люди собираются привнести в это свои собственные вещи.»

Генри Миллер

«Написание — это сама по себе награда».

Мольер

«Писательство похоже на проституцию. Сначала вы делаете это из любви, затем для нескольких близких друзей, а затем из-за денег».

Дж. П. Донливи

«Писательство превращает худшие моменты в деньги».

Дорис Лессинг

«Мне всегда не нравились такие слова, как« вдохновение ». Написание, вероятно, похоже на то, как ученый думает о какой-то научной проблеме или инженер о инженерной проблеме.»

Синклер Льюис

«Письмо — это просто работа, в этом нет секрета. Если вы диктуете, пользуетесь ручкой, печатаете или пишете пальцами ног — это все равно просто работа».

Сьюз Орман

«Написание — это тяжелая работа, а не волшебство. Оно начинается с решения, почему вы пишете и для кого пишете. Каковы ваши намерения? Что вы хотите, чтобы читатель получил от этого? Что вы, , хотите получить Это также касается серьезных временных затрат и выполнения проекта.»

Габриэль Гарсиа Маркес

«Написание [как] изготовление стола. Вы оба работаете с реальностью, материалом, таким же твердым, как дерево. Оба полны уловок и техник. В основном требуется очень мало магии и много тяжелой работы … Что Однако это привилегия — выполнять работу так, как вам нравится «.

Харлан Эллисон

«Люди со стороны думают, что в письме есть что-то волшебное, что в полночь ты поднимаешься на чердак, бросаешь кости и спускаешься утром с рассказом, но это не так.Вы сидите за пишущей машинкой и работаете, вот и все ».

Кэтрин Дринкер Боуэн

«Письмо, я думаю, неотделимо от жизни. Письмо — это своего рода двойная жизнь. Писатель переживает все дважды. Один раз в реальности и один раз в том зеркале, которое всегда ждет впереди или позади».

E.L. Доктороу

«Письмо — социально приемлемая форма шизофрении».

Жюль Ренар

«Письмо — единственный способ говорить, не отвлекаясь.»

Определение, примеры и наблюдения по письму

(1) Письмо — это система графических символов, которые могут использоваться для передачи смысла. См. Наблюдения ниже. Также см. Следующие темы, связанные с системой письма:

(2) Написание — это процесс составления текста. См. Наблюдения ниже. Также см. Следующие темы, связанные с композицией:

Писатели по письму

Этимология и произношение

От индоевропейского корня «вырезать, поцарапать, набросать набросок».

Произношение: RI-ting

Наблюдения

Письмо и язык

Написание — это не язык.Язык — это сложная система, находящаяся в нашем мозгу, которая позволяет нам производить и интерпретировать высказывания. При письме необходимо сделать высказывание видимым. В нашей культурной традиции это различие четко не проводится. Иногда мы слышим такие утверждения, как На иврите нет гласных ; это утверждение примерно верно для еврейской письменности, но определенно неверно для еврейского языка. Читатели должны постоянно проверять, не путают ли они язык и письмо.
(Генри Роджерс, Системы письма: лингвистический подход .Блэквелл, 2005 г.)

Истоки письменности

Большинство ученых теперь признают, что написание началось с бухгалтерского учета. . . . В конце 4-го тысячелетия до нашей эры сложность торговли и управления в Месопотамии достигла точки, когда они превзошли силу памяти правящей элиты. Стало необходимо фиксировать транзакции в надежной, постоянной форме …

[E] Существенным для развития полноценного письма, в отличие от ограниченного, чисто пиктографического письма североамериканских индейцев и других, было открытие принципа ребуса.Это была радикальная идея, согласно которой пиктографический символ может быть использован для его фонетического значения. Таким образом, изображение совы египетскими иероглифами могло представлять согласный звук с присущим ему m ; а на английском языке изображение пчелы с изображением листа могло бы (если бы кто-то так думал) представлять слово «вера».
(Эндрю Робинсон, История написания . Темза, 1995)

Революция грамотных в Древней Греции

Ко времени Аристотеля политические ораторы, в том числе Демосфен, публиковали письменные отшлифованные версии выступлений, которые они произнесли ранее.Хотя письменность была введена в Греции в девятом веке [до нашей эры], «публикация» долгое время оставалась вопросом устного представления. Период с середины V до середины IV вв. До н. Э. был назван временем « революции грамотности » в Греции, сравнимой с изменениями, внесенными в пятнадцатом веке с введением печати и в двадцатом веке с помощью компьютера, поскольку в этот период значительно возросла зависимость от письма и повлияла на восприятие текстов; см. Havelock 1982 и Ong 1982.. . . Риторика уделяла повышенное внимание изучению письменной композиции. Однако радикальные последствия большей зависимости от письма можно преувеличить; Древнее общество оставалось устным в гораздо большей степени, чем современное общество, и основной целью обучения риторике всегда было умение говорить публично. (Джордж А. Кеннеди, Аристотель, О риторике : Теория гражданского дискурса . Oxford University Press, 1991)

Платон о странном качестве письма

Тамус ответил [Теуту]: «Теперь ты, отец букв, был побужден твоей привязанностью приписать им силу, противоположную той, которой они действительно обладают.Ибо это изобретение вызовет забывчивость в умах тех, кто учится им пользоваться, потому что они не будут практиковать свою память. . . . Вы предлагаете своим ученикам видимость мудрости, а не истинной мудрости, потому что они будут читать многое без инструкций, и поэтому будет казаться, что знает много вещей, хотя по большей части они невежественны ».

Письмо, Федр, обладает этим странным качеством и очень похоже на живопись; ибо создания живописи стоят, как живые существа, но если им задают вопрос, они хранят торжественное молчание.То же самое и с письменными словами; вы можете подумать, что они говорили так, как будто у них был разум, но если вы спросите их, желая узнать об их высказываниях, они всегда скажут только одно и то же. И каждое слово, когда оно написано, используется одинаково как среди тех, кто понимает, так и среди тех, кого оно не интересует, и оно не знает, с кем говорить или не говорить; когда с ним плохо обращаются или несправедливо оскорбляют, он всегда нуждается в помощи отца; потому что он не в силах защитить себя или помочь себе.»
(Сократ в» Федре «Платона» «, перевод Х. Н. Фаулера)

Дальнейшие размышления о письме

• « Письмо похоже на наркотик, слишком часто используемое шарлатанами, которые не знают, что правда, а что ложь. Как и наркотик, письмо является одновременно ядом и лекарством, но только настоящий врач знает его природу. и правильное расположение его силы «.
  (Денис Донохью, Свирепые алфавиты . Columbia University Press, 1981)
• « Написание — это не игра, в которую играют по правилам.Письмо — вещь компульсивная и восхитительная. Писательство — само по себе награда ».
  (Генри Миллер, Генри Миллер о писательстве . Новые направления, 1964)
• « Написание — это действительно способ мышления — не просто чувства, но и размышления о несопоставимых, неразрешенных, таинственных, проблемных или просто милых вещах».
  (Тони Моррисон, цитата: Сибил Стейнберг в книге Writing for Your Life . Pushcart, 1992)
• « Написание — это больше, чем что-либо принуждение, как некоторые люди моют руки тридцать раз в день, опасаясь ужасных последствий, если они этого не сделают.Это приносит намного больше, чем этот тип принуждения, но он не более героический ».
  (Джули Берчилл, Секс и чувствительность , 1992)
• «Надо в написать , если дни не должны ускользать от пустоты. Как еще, собственно, хлопать сеткой над бабочкой момента? сама жизнь ушла. Вот где писатель ценит своих товарищей; он улавливает перемены своего мнения на лету «.
  (Вита Саквилл-Вест, Двенадцать дней , 1928)
• «Вам, скорее всего, понадобится тезаурус, элементарный учебник грамматики и понимание реальности.Последнее означает: бесплатного обеда нет. Написание — это работа. Это тоже азартная игра. Вы не получаете пенсионного плана. Другие люди могут вам немного помочь, но по сути вы сами по себе. Никто не заставляет вас делать это: вы выбрали это, так что не ныть ».
  (Маргарет Этвуд,« Правила для писателей ». The Guardian , 22 февраля 2010 г.)
• «Почему человек пишет — это вопрос, на который я могу легко ответить, так как сам часто задавал его. Я считаю, что человек пишет, потому что он должен создать мир, в котором он может жить.Я не мог жить ни в одном из предложенных мне миров — мире моих родителей, мире войны, мире политики. Мне нужно было создать свой собственный мир, такой как климат, страну, атмосферу, в которой я мог бы дышать, править и воссоздавать себя, будучи разрушенным жизнью. Я считаю, что это причина появления каждого произведения искусства. Мы также пишем, чтобы лучше осознавать жизнь. Мы пишем, чтобы заманить, очаровать и утешить других. Пишем серенаду. Мы пишем, чтобы попробовать жизнь дважды, один раз в данный момент, а второй — в ретроспективе.Мы пишем, чтобы иметь возможность превзойти нашу жизнь, выйти за ее пределы. Мы пишем, чтобы научиться разговаривать с другими, чтобы записать путешествие в лабиринт. Мы пишем, чтобы расширить наш мир, когда чувствуем себя задушенными, ограниченными или одинокими ».
  (Анаис Нин,« Новая женщина ». В пользу чувствительного мужчины и другие эссе . Харкорт Брейс Йованович, 1976)

Легкая сторона письма

• « Письмо — это самая старая профессия в мире.Во-первых, вы делаете это для собственного удовольствия. Затем вы делаете это для нескольких друзей. В конце концов, вы думаете, какого черта, я мог бы получить за это деньги ».
  (Телеведущий сценарист Ирма Калиш)

Что означает письмо?

Письмо

Письмо — это средство человеческого общения, которое представляет язык с помощью знаков и символов. Для языков, использующих систему письма, надписи могут дополнять разговорный язык, создавая устойчивую версию речи, которую можно сохранить для использования в будущем или передать на расстояние.Другими словами, письмо — это не язык, а инструмент, позволяющий сделать языки удобочитаемыми. В языковой системе письмо опирается на многие из тех же структур, что и речь, такие как словарь, грамматика и семантика, с добавленной зависимостью системы знаков или символов. Результат записи называется текстом, а получатель текста называется читателем. Герберт Уэллс утверждал, что письменность способна «фиксировать соглашения, законы, заповеди. Это сделало возможным рост государств, превышающих старые города-государства.Это сделало возможным непрерывное историческое сознание. Приказ священника или царя и его печать могли выходить далеко за пределы его зрения и голоса и могли пережить его смерть «. С появлением человеческих обществ коллективные мотивы для развития письменности были обусловлены прагматическими потребностями, такими как сохранение истории, поддержание культуры, систематизация знания через учебные программы и списки текстов, которые, как считается, содержат фундаментальные знания (например, Канон медицины) или художественно исключительные (например, литературный канон), организующие и управляющие обществами посредством формирования правовых систем, записей переписи населения, договоров, документов о праве собственности , налогообложение, торговые соглашения, договоры и так далее.Например, примерно в 4 тысячелетии до нашей эры сложность торговли и управления в Месопотамии переросла человеческую память, и письмо стало более надежным методом записи и представления транзакций в постоянной форме. С другой стороны, как в Древнем Египте, так и в Мезоамерике письменность могла развиваться из-за календарных и политических потребностей для записи исторических и экологических событий. Индивидуальные побуждения к письму включают импровизированную дополнительную способность к ограничениям человеческой памяти (например,ж., списки дел, рецепты, напоминания, журналы, карты, правильная последовательность выполнения сложной задачи или важного ритуала), распространение идей (например, в эссе, монографии, рекламном ролике, петиции или манифесте), творческие повествования и другие формы рассказывания историй, личной или деловой переписки и написания жизней (например, дневник или журнал).

Навыки письма: определение и примеры

Эта статья была одобрена карьерным тренером Indeed

Навыки письма позволяют четко общаться с другими и создавать полезные ресурсы на рабочем месте.Даже профессии, которые не ориентированы на письмо, требуют навыков письменного общения, от начального применения до повседневных задач и ведения учета.

Работодатели ищут людей с сильными письменными навыками, чтобы представлять свою компанию и вырасти до руководящих должностей. Наличие ряда навыков письма может позволить профессионалам в любой отрасли быть замеченными работодателями, отстаивать их интересы и выполнять работу более эффективно.

В этой статье мы сделаем обзор некоторых из наиболее важных навыков письма на современном рабочем месте и дадим инструкции по их улучшению.

Связано: Ваше руководство по навыкам технического письма

Что такое навыки письма?

Навыки письма включают в себя все знания и умения, связанные с выражением идей посредством письменного слова. Способность четко выражать идеи в письменной форме пользуется большим спросом у работодателей в любой отрасли. Хорошо написанные документы, электронные письма и сообщения могут убедить клиентов приобрести продукт или убедить инвесторов сотрудничать с компанией.

Технические знания о правилах письма, руководствах по стилю и форматированию для различных ситуаций также являются важной частью навыков письма.Знание того, какие ситуации требуют использования разных стилей письма, и умение задавать соответствующий тон тексту — важные навыки письма, которые любой человек может использовать на работе.

Почему так важны навыки письма?

Навыки письма важны, потому что они позволяют людям донести точку зрения, не присутствуя физически. Многие работодатели получают первое впечатление о будущих сотрудниках благодаря навыкам письма, которые они демонстрируют в своем резюме, сопроводительном письме и сообщениях по электронной почте.

Навыки письма влияют на качество вашей работы и на то, как другие воспринимают ваш профессионализм, что может иметь прямое влияние на вашу способность пройти собеседование и преуспеть в работе. Навыки письма можно передавать, поэтому развитие четкого понимания процессов письма позволяет поддерживать четкую коммуникацию и точную документацию на любом рабочем месте.

Связано: 11 письменных стратегий для эффективного общения

Примеры навыков письма

Профессиональное письмо — это сложный процесс, который включает в себя различные навыки планирования, составления и редактирования.Великие писатели должны уметь быстро изучать новые концепции и воплощать идеи в оригинальное содержание.

Некоторые области письма являются узкоспециализированными и требуют обширных знаний в одной области, например, научное или юридическое письмо. Другие используют широкие мягкие навыки, чтобы общаться с аудиторией посредством творческого письма или ведения блога. Некоторые из лучших навыков письма включают:

• Исследования
• Наброски
• Редактирование
• Понимание прочитанного
• Управление временем

Исследования

Исследования позволяют писателям находить точную информацию и передовые методы, связанные с письмом в конкретном стиль или о конкретном фрагменте контента.Писателям часто приходится писать на незнакомые темы, поэтому быстрый поиск качественных источников — важный навык.

Схема

Схема — это создание плана структуры и последовательности текста. Хорошее письмо должно иметь логическую структуру, чтобы иметь смысл для читателя. Ваша способность организовывать предложения и абзацы наиболее убедительным образом влияет на то, как другие воспринимают вас и понимают смысл вашего письма.

Редактирование

После написания первого черновика вашего произведения у вас должна быть возможность редактировать.От проверки электронной почты на наличие орфографических ошибок до повторного написания заявки на грант, все написанное должно подвергаться некоторому уровню редактирования. Редактирование подразумевает прочтение собственного текста с другой точки зрения и рассмотрение того, насколько оно соответствует вашим целям. При редактировании собственной работы подумайте о выборе слов и тона, удаляя все не относящиеся к делу фразы.

Понимание прочитанного

Навыки понимания прочитанного помогают вам отвечать на запросы, отвечать на сообщения и узнавать о новом содержании.Люди используют навыки понимания прочитанного, чтобы оценить тон и основную идею написанного. Хорошее понимание прочитанного также помогает вам редактировать свою работу, определяя, подходит ли ваша точка зрения с точки зрения читателя.

Управление временем

Управление временем играет ключевую роль при написании чего-либо, помимо простого сообщения или электронной почты. Вы должны уметь эффективно тратить свое время при написании и точно планировать, сколько времени потребуется, чтобы написать и отредактировать свое произведение.Многие писатели излишне редактируют свою работу и в конечном итоге тратят время, не улучшая качество своего письма, поэтому хороший писатель должен понимать, когда следует отойти от написанного.

Советы по улучшению навыков письма

Хотя некоторые люди от природы талантливы в письме, каждый может со временем развить свои письменные навыки. Как только вы поймете различные типы навыков письма, вы сможете сосредоточиться на том, как вы используете их на рабочем месте, и со временем улучшите их. Определите свои самые сильные навыки письма и разработайте стратегии для улучшения этих навыков до профессионального уровня:

• Пройдите тесты по грамматике.
• Знайте свою аудиторию.
• Прочтите свое письмо вслух.
• Измените структуру предложения.
• Практикуйтесь ежедневно.
• Читайте регулярно.

Связано: 15 советов, как стать лучше писателем

Пройдите тесты по грамматике. =

Даже у самых опытных писателей возникают проблемы с грамматикой, и выполнение тестов по грамматике или игра в онлайн-игры — отличный способ отточить свои знания. знание орфографии и структуры предложения.

Знайте свою аудиторию

Попрактикуйтесь в написании одного приглашения для разных аудиторий и обратите внимание, как меняется ваш тон. Прежде чем начать писать, подумайте, что ценит ваша аудитория, и как вы можете использовать свой выбор слов и структуру предложения, чтобы обратиться к ней.

Прочтите ваш текст вслух

Прочтите ваш текст вслух во время процесса редактирования, чтобы выявить любые ошибки, которые вы могли бы не заметить в противном случае. Чтение вслух также поможет вам услышать любые неудобные фразы и получить представление об общем тоне и эффективности вашего разговора.

Измените структуру предложения

Во время письма попытайтесь изменить структуру предложения, чтобы придать ему ритм письма. Сочетание коротких и длинных предложений с использованием различных литературных приемов может заинтересовать читателя и создать естественный поток, который будет направлять его через ваше письмо.

Практикуйтесь ежедневно

Даже если вам не нужно писать каждый день на работе, каждый день как-нибудь упражняйтесь в письме. Сосредоточьте свое время на тех типах письма, в которых вам больше всего нужно совершенствоваться.Дайте себе написание подсказок и испытайте себя, чтобы испытать различные навыки.

Читайте регулярно

Один из лучших способов улучшить свое письмо — ежедневно читать различные стили письма. Чем больше вы познакомитесь с качественным письмом, тем лучше вы сами сможете написать отличный текст. Чтение помогает понять, как применять полученные навыки письма.

Как подчеркнуть навыки письма при приеме на работу

Навыки письма имеют прямое влияние на процесс поиска работы и достижения успеха в вашей карьере.Подчеркните свои навыки письма на каждом этапе поиска работы, используя следующие методы:

Навыки письма для резюме

Ваше резюме показывает работодателям ваше понимание структуры, грамматики и редактирования. Резюме передают большой объем информации на небольшом пространстве, поэтому выбор слов особенно важен. Используйте согласованные времена глаголов во всем резюме, убедитесь, что ваше форматирование согласовано, внимательно проверьте орфографию и удалите любую повторяющуюся информацию.